В своей зодческой работе я бы хотел познакомить наших сестер и братьев с идеями современного американского теолога Джона Шелби Спонга. Спонг, умерший не так давно — 12 сентября 2021 года — был епископом Епископальной Церкви — протестантской церкви, образовавшейся после гражданской войны в США, когда англикане, жившие в Штатах, прекратили связь с Церковью Англии и британской монархией. При том, что количество прихожан Епископальной Церкви сравнительно невелико и едва достигает двух миллионов человек, стоит отметить, что именно к этой церкви относится значительная часть — порядка 25% — американской политической и финансовой элиты, а её прихожанами были 11 из 46 президентов Америки. Учитывая определяющее влияние США на современные глобальные процессы, включающие в себя секуляризацию и пересмотр отношения к традиционным религиям в целом, идеи, систематизированные Спонгом, закономерно вышли за пределы Епископальной Церкви и стали предметом обсуждения во всём мире (по крайней мере, в той его части, где вопросы религиозного характера продолжают иметь общественное значение).

Идеи Спонга и его предшественников для нас как для масонов представляют интерес по двум причинам: во-первых, через саму сущность данных идей мы наблюдаем, как под влиянием современной науки и гуманистического отношения к человеку и личности трансформируется живая религиозная среда; и во-вторых, мы сами в достаточной мере являемся частью этой среды, поскольку символическую основу нашего братства составляют две крупнейшие авраамические религии — христианство и иудаизм.

Итак, отправной точкой идей Спонга является критика буквального толкования Библии. Спонг утверждает, что библейский текст является не буквальным, но историческим документом, отражающим культурные и социальные условия времени, в которые он был написан. Спонг призывает верующих исследовать контекст писаний и предлагает читать Библию, учитывая находящиеся в ней противоречия и не используя выборочно пассажи, которые соответствуют определенным убеждениям или предубеждением (что, к сожалению, повсеместно встречается в апологетике).

Критически рассматривая теологию и доктрины исторических христианских церквей, Спонг считает традиционный образ Бога, привычно отождествляемый с неким могущественным судьей, наблюдающим за личностью, несовместимым с современным пониманием этики и нравственности, а также с научной парадигмой как таковой. Спонг предлагает представление о Боге как о неосознанной энергии и силе, пронизывающей всю Вселенную, и как о Любви, обращенной ко всему творению.

Спонг также отрицает принятие Иисуса как божественного и всеобщего Спасителя и призывает верующих отказаться от идеи буквальной реальности Иисуса, предлагая вместо этого видеть во Христе прежде всего духовного учителя и пример уважения к людям и заботы о слабых и ущемленных.

Взгляды Спонга неразрывно связаны с его открытостью к другим религиям и духовным традициям. Спонг признает, что все религии имеют свои ценности и свои истины, и заявляет, что нет единственно истинного пути к Богу. Вместо этого он призывает к взаимопониманию и уважению между верующими разных религий, а также к открытому и критическому диалогу с атеистами и агностиками.

Более конкретно видение Спонга сформулировано в его двенадцати тезисах:

1. Теизм, как способ определения Бога, мёртв. Таким образом большинство богословских «разговоров о Боге» сегодня являются бессмысленными. Должен быть найден новый способ говорить о Боге.
2. Так как Бог не может быть понят в теистических терминах, становится бессмысленным стремление понять Иисуса как воплощение теистического божества. Таким образом христология обанкротилась.
3. Библейская история о совершенном и законченном творении, после которого человек впал в грех является додарвиновской мифологией и постдарвиновской бессмыслицей .
4. Непорочное зачатие, понимаемое в буквальном биологическом смысле, делает божественность Христа, в его традиционном понимании, невозможным.
5. Истории о чудесах Нового Завета не могут быть истолкованы в постньютоновском мире как сверхъестественные события, совершенные воплощенным божеством.
6. Тот взгляд, что распятие на кресте есть жертва за грехи мира является идеей варваров на основе примитивных представлений о Боге и должна быть отклонена.
7. Воскресение есть действие Бога. Иисус воскрес в том смысле, что стал Богом. Таким образом, в истории не было физического восстания из мертвых.
8. История Вознесения предполагает наличие трехуровневой Вселенной, и потому не представляется возможной быть объясненной в понятиях после Коперника и покорения космоса.
9. Не существует внешнего, объективного, явленного стандарта, ни в Писании, ни на каменных скрижалях, который бы определил наше этическое поведение на все времена.
10. Молитва не может быть просьбой, сделанной теистическому божеству совершить то или иное действие в человеческой истории.
11. Надежда на жизнь после смерти должна быть навсегда отделена от идеи управления поведением наградами или наказаниями. Церковь должна отказаться, таким образом, от использования чувства вины как мотива поведения.
12. Все человеческие существа несут в себе образ Божий и должны уважаться за свои человеческие качества. Таким образом, никакое внешнее описание своего бытия, будь то по признаку расы, этнической принадлежности, полу или сексуальной ориентации, не может должным образом быть использовано в качестве основы для отвержения либо или дискриминации.

Безусловно, идеи Спонга вызывают разные реакции в христианском сообществе. Многие предсказуемо критикуют епископа, обвиняя его в отступничестве, ереси и подрыве вероучительных основ церкви. Однако стоит заметить, что в процессе изучения этого автора, я почти не встретил каких бы то ни было новаций – большинство поднимаемых Спонгом тем уже неоднократно рассматривалось, и происходило это задолго до выдающихся научных открытий XIX-XX веков, потрясших умы даже самых консервативных верующих.

Историчность событий Библии и историчность фигуры Христа, непорочное зачатие и воскресение, проблема чудес и огромный пласт противоречий библейского текста – всё это известные вопросы, которые в той или иной мере поднимались с первых дней существования христианства.

Первые христиане сразу столкнулись с целым рядом проблем, которые можно было решить только посредством саморефлексии и диалога.

Ставились, например, следующие вопросы:

1. можно ли обращать в веру язычников или же это доступно лишь для носителей иудейской традиции;
2. как относиться к гражданским властям и возможно ли взаимодействие с ними;
3. какие из евангелий считать верными и так далее (этот список можно продолжать очень долго).

Со временем, когда христианство стало господствующей религией, общины-церкви начали встречаться на соборах, чтобы обсуждать принципиальные вопросы вероучительного характера, и это были отнюдь не скучные протокольные мероприятия с написанными заранее решениями, а живые и порой даже ожесточенные споры. Однако впоследствии церковь оформилась в качестве вертикально интегрированной структуры, где пространства для внутреннего диалога почти не осталось, и потому история христианства, увы, знает гораздо больше периодов идеологической замкнутости и строгих ограничений, зафиксированных в канонах, правилах и прочих официальных документах.

На мой взгляд, примечательно даже не то, что Спонг призывает к обновлению религиозного мышления в соответствии с вызовами и опытами современного мира – со всем этим весьма успешно справляются философы-атеисты и популяризаторы науки – но то, что впервые за долгие годы это делается представителем церкви, имеющей апостольскую преемственность, и не просто рядовым верующим, но человеком, носящим высокий духовный сан.

Апостол Павел писал коринфянам – «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» – и я думаю, деятельность Спонга является неплохим примером следования этому наставлению. Очевидно, не только христианство, но и традиционные религии в целом продолжают оставаться закрытыми для рациональных вопросов, которые ставит наука и критическое мышление, вероятно, понимая, что убедительных ответов найдено уже не будет.

Напоследок лишь стоит напомнить общеизвестную закономерность – любой организм, не желающий меняться в соответствии с окружающей средой, неминуемо уничтожается конкурентом, осознающим необходимость такой трансформации.