В «Магазине свободнокаменщическом» вопросы истории и распространения масонского вероучения занимают одно из центральных мест. Практически в каждой из речей прямо или косвенно говорится об историческом прошлом ордена. Но надо сказать, что в решении этих вопросов нет законченного единообразия. Русские масоны, как известно, не оставили специального общедоступного и общепринятого учебника собственной истории. Это и не входило в их задачу. Однако спектр основных исторических сюжетов и действующих лиц, включая и особенности той или иной авторской позиции, прослеживается на страницах журнала достаточно четко.
Одновременно с устремленностью в прошлое в журнале дается оценка текущего положения масонства в русском обществе. Это важный момент в выработке исторического самосознания масонов и, если так можно сказать, в построении «адекватного образа самого себя», в определении своего реального места и функций в структуре российского общества. Вопросы исторического прошлого и настоящего в изложении масонов оказываются неразрывно связаны друг с другом.
Определенный «разброс» в масонских мнениях о своем историческом прошлом объясняется рядом причин. Авторы речей принадлежали, как это видно из текстов, к различным масонским системам. В свою очередь внутри каждой системы не было столь желанного для братьев единообразия. Не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что целый ряд исторических положений получал свое дальнейшее развитие и порой новое историософское осмысление. В дополнение ко всему следует указать, что многие из видных масонов екатерининского и александровского времени принадлежали сразу к нескольким ложам различных систем. По крайней мере, представители розенкрейцерства и шведской системы не исключали для себя такой возможности.
При первой же оценке взглядов русских масонов на историю своего происхождения видно, что мы имеем дело с таким мышлением, для которого вопросы христианской веры и христианской истории выступают в качестве главных и определяющих. Данное положение является «сквозным» для исторического прошлого и настоящего масонства. Но «веры» и «истории» своеобразных.
Для масонов Библия — это «третий мир», наряду с человеком и природой. Масонство движется в русле свободного, секуляризованного прочтения библейских сюжетов. И в таком прочтении довольно часто выходит за пределы «канонического» понимания. Это видно сразу из таких простых утверждений, как, например, что Адам был первым масоном или что Моисей являлся Мастером. Подобные высказывания встречаются практически повсеместно в масонских речах журнала, не вызывая у братьев особого удивления или возмущения. Библия оказывается для русских масонов одним из источников творческого историософского вдохновения.
Отличительной особенностью масонского взгляда на свою историю возникновения и развития выступает неразрывное единство священной и гражданской истории, нередко дополняемое именами античной мифологии. И первое, и второе, и третье накладывается друг на друга, создавая какое-то совершенно новое образование.
При решении исторических вопросов основное внимание уделяется Пятикнижию Моисея. Священная история органично переходит в гражданскую. Между ними нет разрыва. Античность с ее мифологическими героями, средневековье и то время, в котором жили и творили русские масоны, мыслились как единое целое. Культурное пространство раскрывалось в своей многомерности и последовательности. Это было очень важно для процесса секуляризации культуры России XVIII-XIX веков.
Масонский взгляд принимает все, что родилось вне христианства, но если оно, по их мнению, согласуется с основами христианства. Через освящение масонским образом христианства античные, средневековые и современные философы пользовались среди братьев непререкаемым авторитетом. Из философского наследия, конечно, существовала определенная «выборка». Платон, Пифагор, стоики, Августин, Беме — их имена представлены на страницах журнала. Они — безусловные авторитеты отечественных масонов. Религиозная вера русских вольных каменщиков покрывала произведения этих авторов ореолом святости и ставила в общем ряду с Библией.
Один из авторов речей категорически заявляет: «…Я не думаю, чтоб кто-нибудь из членов 1 …был уже до толикого бесстыдства горяч, чтоб осмелиться превосходнейшим почитаться пред Фалесом, Демокритом, Пифагором, Сократом и пр.» [2]. И можно с уверенностью сказать, что такого «бесстыдного» брата нельзя было найти не только в той ложе, где произносились эти слова, но и в других масонских организациях.
К культурному наследию античности (и не только ее) было почти такое же отношение, как и к Священному Писанию. В масонском образе мысли выделяются определенные черты иконографичности, стремление авторов журнала говорить не «от себя лично», а ссылаясь на просвещенных мудрецов и воспроизводя установившиеся взгляды. В масонских речах и рассуждениях распространено прямое заимствование целых фрагментов из отдельных философских произведений без указания авторства.
Следует отметить, что братья не всегда оказывались достаточно «искушены» в оценке историко-философской ориентации того или иного мыслителя. Так, в приведенном выше отрывке звучит имя Демокрита, чья философия, как известно, является прототипом материалистического учения. Для масонов же характерна идеалистическая направленность философского мышления. Выделенный факт можно было бы отнести к разряду курьезов, но который не отменяет высказанных положений. Необходимо просто учесть, что для формирующейся светской культуры того периода широкое знакомство с античностью еще только начиналось, и здесь нельзя было избежать определенной фрагментарности и поспешности в оценках.
Среди речей, в которых специально рассматривался вопрос о философских источниках происхождения вольного каменщичества, особо выделяется своим философским обоснованием речь под названием «О сходстве начал, но разности продолжения философских сект стоиков и эпикурейцев и от чего та разность в оных сектах воспоследовала» [3]. В ней не употребляются термины «каменщик» или «масон», но она имеет прямое отношение к осмыслению истоков вольнокаменщического мировоззрения, а по характеру поставленных проблем может быть отнесена к кругу розенкрейцерского чтения.
Здесь, как и в подавляющем количестве масонских речей, утверждается, что Пифагор перенес науки из Египта в Грецию, где возникли две школы: стоиков и эпикурейцев, или «тоже самое, что ныне верующие и неверующие». Каждая из этих школ искала высочайшего благополучия и совершенства для человечества. Главный побудительный мотив и у стоиков, и у эпикурейцев, как считает автор, был один и тот же.
Автор отмечал, что «Стоики полагали …высокое благополучие в добродетели, яко в высочайшем совершенстве духа. Эпикурейцы же искали сие благо в услаждении, а добродетель почитали средством к оному» [4]. Стоики рассматривали человека как духовное существо, лишь временно пребывающее на этой земле. Они, «так как и христиане, полагали прежде случившееся падение, и что сии падшие души странствуют в опытах и научаются, судя о Зле, избирать Благо и к Нему воскрыляться» [5].
Эпикурейцы же рассматривали человека, напротив, как материальное существо — результат развития силы чувствовать, присущей материи, а потому утверждали — все благополучие человека заключено лишь в здешней жизни.
Пифагор, по примеру своих учителей, продолжает свое рассуждение автор, разделил учение на разные степени, «чтоб человека через природу возвести к познанию Создателя; почему в первой его степени учились познанию Природы чрез Физику или Химию, а во второй — чрез Метафизику или Алхимию, познанию духов Природы наполняющих» [6]. Эпикурейцы обучались только в первой школе, а потому и вынесли знание несовершенное — материализм. «Стоики же имели познание не токмо о материальном, но и о Духовном Мире, ибо обе школы Пифагоровы им отверзсты были» [7].
Естественные симпатии автора речи стоят на стороне стоиков. В контексте рассматриваемых вопросов о происхождении вольного каменщичества это имеет существенное значение, поскольку здесь выделяется одно из направлений историко-философской ориентации масонского мировоззрения — стоицизм, что подтверждается рядом высказываний из других рассуждений и речей журнала.
Другая черта масонского взгляда на теоретические источники каменщичества состояла в том, что, осваивая учение Пифагора, можно, тем не менее, остаться на первой ступени — материализме и не приобрести всей полноты столь почитаемого всеми масонами знания. Обращает на себя внимание и несколько «свободное» для современного мышления отождествление терминов «метафизика» и «алхимия». Отмеченный момент говорит о том, что прямой перенос традиционной терминологии с уже закрепившейся системой значений на использование этих терминов в прошлом требует предельной осторожности и внимания.
Уже на первых печатных страницах «Магазина свободнокаменщического» решаются вопросы происхождения и развития масонства. У русских братьев, которые только-только приобрели независимость от Швеции, а Россия была объявлена самостоятельной провинцией масонского мира, еще не было достаточного навыка и опыта, чтобы «профессионально» ставить исторические вопросы своего вероучения. Сказывался и длительный процесс духовных исканий и скитаний. Поэтому первое слово на страницах печатного журнала и было, как это видно из текста рассуждения, предоставлено иностранному автору. Последующие материалы журнала показывают, что у русских братьев отчетливо проявился интерес к исторической самооценке своего движения, который стал одним из важнейших и определяющих в мировоззрении отечественных масонов.
Автор «Опыта о таинствах и подлинном предмете Свободного Каменщичества» проводит аналогию масонских собраний с существовавшими в древности различными обществами людей, которые удалялись прежде всего от праздной суеты. К числу их он относит гимнософистов Индии, ессеян евреев, пифагорейцев Италии и различные училища Древней Греции. Все эти общества имели определенное сходство, заключающееся, по мнению автора, в том, что они действовали скрытно от посторонних, как часто говорили масоны, — от «профанских» глаз, объединялись на принципах строгой морали, братства и укрепляли связи добрыми делами. В свою очередь среди них выделялись именно те общества, которые своими символическими работами и стремлением к благонравию и здравому рассудку по праву заслужили название мудрейших. Древние скрывали свои сокровенные знания под покровом молчаливости с целью вызвать большее почтение у новопосвященных. В открываемых таинствах состояли правила спокойной и благополучной жизни.
Автор относит мистерии Елевзийской Цецеры к числу близких к масонству. Однако история не сохранила ответа на вопрос о том, по признанию автора, в чем состояли эти таинственные собрания? Но по укрепившемуся среди масонов мнению считается, что мистерии способствовали смягчению нравов, усовершенствовали общественную жизнь и распространяли свет истины. Конкретного разбора теории и практики мистических обществ мы не находим ни в «Опыте о таинствах и подлинном предмете свободного каменщичества», ни в других речах и рассуждениях печатного и рукописного продолжения журнала.
Для автора «Опыта о таинствах и подлинном предмете…» важен прежде всего «обобщенный образ» мистического общества древности, а не конкретное указание и воплощение. Это прежде всего то общество, где «символическим образом проповедываемы были самоважнейшие истины о единстве Божием, о бессмертии души, о наказаниях и награждениях в будущности, и все мистерии содержали в себе величество и высочество Религии древних. Но их положения совсем отменны были от веры простого народа: основатели их употребили мудрую предосторожность показывать оную новопосвященным только под изображениями и символами, и только по мере распространения познания их, выяснения рассудка, умерения страстей получали они яснейшие истолкования для того, что обыкновенно опасно бывает выводить кого-либо вдруг из заблуждения» [8].
Все посвященные принимали на себя обязанность молчания о полученных знаниях, и, если нарушали данную клятву, то подвергались суровому наказанию. «Кто был столь неосторожен, что открывал их, того почитали богохульником, изменником и чудовищем; его изгоняли из общества, а часто и смертию казнили» [9].
Все встречи братьев происходили вдали от посторонних, непосвященных лиц. «Бродяги, смертоубийцы и все безбожники и нечестивцы исключены от них были» [10]. К ним также не допускались эпикурейцы, так как в масонские ложи, по глубокому убеждению братьев, атеистам вход закрыт.
У автора «Опыта о таинствах и подлинном предмете…» и, как мы увидим в дальнейшем, у отечественных масонов не вызывает сомнения древность происхождения масонского братства и что таинственное знание, распространенное в мистериях, является одним из источников формирования вольнокаменщического учения. Как известно из истории, «набор» древних мистических обществ достаточно разнообразен и широк. Однако однозначно указать на конкретное общество и тем самым ответить на вопрос: какому древнему мистическому обществу масоны отдавали свое полное и окончательное предпочтение? — на основании изучения «Опыта о таинствах и подлинном предмете свободного каменщичества» оказывается довольно сложно. Но уже здесь проявляется осознание масонства как мистического и религиозного общества. Высказанные положения требуют всеобъемлющей проверки.
В сочинении «Речь, что препятствует нам возбуждать в себе потребные нам чувствования и получать начальные понятия о обстоятельствах, касающихся человечества» [11] параллельно с основной заявленной философской темой затрагиваются и вопросы истории происхождения вольного каменщичества. В ней указывается, что символический характер преподаваемых в ордене знаний был известен еще до всемирного потопа. Об этом свидетельствует и оставленное на Сифовых столпах иероглифическое предание. Однако автор указывает следующее: «Не отсылаясь к Высочайшей Истине Священного Писания, могли бы мы …в одной мирской истории облагородить некоторым образом мысли наши о нас самих…» [12]. И далее делает характерное для масонских религиозно-философских взглядов замечание: «История сия начинает повествование о просвещении с Египтян, выводя начало их от Мисраима (иными называемого Меносом), внука Ноева. Они, имея таинственное предание о Натуре, о Человеке и о источнике оных, сокрывали сие рачительно, употребляя к сообщению предания сего иносказания (символы) и иероглифы, вразумительные сущим токмо в Ордене их, тогда, когда они тщательно приуготовлены и испытаны были» [13].
Впоследствии греки переняли просвещение от египетских жрецов и распространили полученные таинства на своей родине. Благодаря таинственному знанию, как считает автор, греки «из зверонравных и диких преобразовались потом в благонравных и обходительных, а чрез некоторые познания о Натуре изучились земледелию, собиранию и мудрому приуготовлению хлеба. Почему и Египетския Изиды таинства в Елевзине Церериных таинств название получили» [14].
Наука, продолжает автор речи «Что препятствует нам возбуждать в себе потребные нам чувствования…», которую изучают масоны в иероглифической форме, произошла на Востоке, затем распространилась на юг и достигла Европы. Финикийцы, которые были в основном купцами, одними из первых распространяли эти знания. Известно, добавляет он далее, «что Орфей, Музей и 7 Мудрых Греческих были посвящены в Египте; что Пифагор путешествовал по Египту и Сирии и привез таинство сие в Грецию. Все ученые знают, что Пифагор ездил в Египет и там принят был в различные Ордены Жрецов, которые в сии времена сохраняли учение свое от народа тайно. Из всякой Геометрической Теоремы сделал он Таинство, к познанию оных допускал он единых тех, кои выдержали пятилетнее молчание» [15]. Великие мудрецы древности, которые посвятили себя изучению иероглифического языка, готовы были пожертвовать жизнью во имя этого дела. Египетские законы под страхом смертной казни запрещали чужестранцам приближаться к святилищам сокровенных таинств, продолжает автор речи, но «Греки проникли в самые глубины подземных Храмов и в царстве нощи изучились познанию Зари.
Великие сии Мужи, видя наружные начертания Иероглифов, коими Пирамиды и Обелиски обогащены были, и силою размышляющего духа вникая в величество идей, при первом воззрении их поражавших, получали надежду достигать далее, шествовали по пути различения, из скотской жизни переходили в жизнь духовную, тако путешествуя от Запада к Востоку, обогатились Светом исправленные и возвышенной нравственностью и, наконец, стали чрез то орудиями к просвещению многих своих последователей и целых областей» [16].
Таким образом, автор речи «Что препятствует нам возбуждать в себе потребные нам чувствования и получать начальные понятия о обстоятельствах, касающихся человечества», утверждает и подтверждает связь масонского ордена и учения с древними мистическими обществами Египта и Греции, прежде всего с таинствами Изиды и Цереры. Но одновременно и дополняет историю передачи таинственного знания, указывая, что Сиф оставил после себя столпы, на которых это знание было передано в символах последующим поколениям людей.
Важно также отметить, что упоминание о Сифе позволяло масонам рассматривать античность и последующие события гражданской истории как продолжение истории человеческого рода, изложенной в Ветхом Завете. Античные мудрецы оказались как бы «вписаны» в общехристианский поток истории. Их идеи и учения органично входили в масонское мировоззрение. Публикации произведений античных философов на страницах журналов масонской ориентации XVIII — начала XIX века получили широкое распространение. Это лишний раз подчеркивает общехристианский универсализм отечественных масонов.
В анонимной статье «Некоторые исторические сведения о свободных каменщиках» [17] вопрос об истоках премудрости, которая хранится в масонстве, ставится не в связи с религией древних и различными мистическими обществами, а опирается прежде всего на Ветхий Завет.
Для каждого христианина является несомненным, отмечает автор, что первым, кто получил непосредственно от Бога высочайшую премудрость, был Адам. «…Адам — общий наш отец точно получил непосредственно от Бога высочайшую Премудрость и познание Бога, Натуры и всего сотворенного…» [18]. В соответствии со своими познаниями натуры и всего сотворенного Адам умел дать каждой твари свое имя, которое согласовывалось с ее внешними и внутренними качествами. После грехопадения эта способность уменьшилась, но не угасла в роде человеческом навсегда. С этой целью Бог употребил ангелов, и они не дали исчезнуть полученной от праотца премудрости.
Далее: «…Сей Патриарх научил своих чад сим высоким познаниям, полученным от Бога, чрез падение погубленным и паки чрез сих чистых Духов вновь сообщенным, ибо известны Сифовы столпы, на коих он изобразил науки, коим он выучился у своего Отца» [19].
Как считает автор, существующее предположение, что в то время не было письменности, не выдерживает критики. Но в отличие от традиционного христианского предания, согласно которому Сиф является создателем письменности, он отсылает к Рейманову латинскому сочинению «История письмен», где изобретение письменности приписывается самому Адаму.
Высокая премудрость, как видно из текста статьи, получила название «Таинство Камня». Сифовы столпы есть символ начертанных божественных знаний. Связь Сифовых столпов и таинства камня — одна из возможных интерпретаций таинственных знаний масонов. В речах и рассуждениях журнала наряду с этим встречаются и другие смысловые связки высокой премудрости и с египетскими пирамидами, и просто с каменщическими работами, и с кубическим камнем и т.д. Смысловой ряд можно было бы продолжить.
Подобная полисемантическая «раздробленность» весьма характерна для любой мистической системы, а не только для масонства. «Логика оборачивания», когда один и тот же предмет может менять свою смысловую структуру на прямо противоположную или какую-либо иную, отличную от эмпирически видимого, оказывается необходимым условием приобретения и сохранения мистического опыта. Здесь выявляется эзотерическое отношение к явлениям реальности, утверждается возможность «высветить» подлинную сущность явления, а не только ее слабое и искаженное эмпирическое выражение.
Автор делает следующее интересное примечание относительно тех «таинственных знаний», которые передавались от поколения к поколению: «Тот токмо может наслаждатся сим сокровищем, [кто] с чувством и нравами Иисусовыми, без коих сие наслаждение и обладание не дается…» [20]. Иными словами, подлинный смысл передаваемых знаний достигается только через веру в Иисуса Христа. В приведенной речи ветхозаветный сюжет берется вместе с новозаветными представлениями. Более того, Новый Завет как бы оказывается «ключом» к пониманию Ветхого Завета. Вполне естествен вопрос: насколько типично высказанное положение для русских масонов и не является ли оно случайным?
Обратимся к несомненному авторитету масонов — Николаю Ивановичу Новикову — представителю «Теоретической степени Соломоновых наук». В 1913 году Б.Л.Модзалевский опубликовал 26 писем Н.И.Новикова к А.Ф.Лабзину, Х.А.Чеботареву и другим масонам за 1797 — 1815 годы [21] и «Четыре рассуждения Новикова» (по предположению Б.Л.Модзалевского, их было не менее 20), среди которых выделяются две нравственно-религиозные речи: «Что есть Адам и Христос в одном лице и какой человек без греха?» и «Размышление о правлении мира и человеков».
Н.И.Новиков пишет: «Во всех человеках лежит Небесный Образ, который в Адаме обмер; но в одном он жив, а в другом без жизни: оный Небесный Образ есть светлый мир, в коем Христос зачиняется и из Иисуса рождается. Понеже Бог есть во всех местах, но не во всех вещах открыт…» [22]. В другой речи он отмечает более определенно: «Особливо должны мы памятовать, что Бог управляет Мир[ом] не только по законам Механической Натуры, но по Мыслям Сердца Иисусова […] Каждый верующий есть особый член во Иисусе, но одно только Тело, оно есть Христос во Адаме и Адам во Христе…» [23].
В масонских законах и ритуалах, которые получили в России последних двух десятилетий XVIII — первой четверти XIX века распространение, утверждалось общее правило, что в масонское братство могут быть приняты только представители одного из христианских вероисповеданий и объединение всех народов в единую семью мыслилось на основе христианства. Эта идея постоянно присутствует на страницах журнала.
