В Хабаровске, месте далёком от «масонских» поисков, где никогда не было ни мастерских вольных каменщиков, ни самих масонов, практически одновременно вышли две книги, раскрывающие новые аспекты загадочного для большинства людей явления.
Первая книга А.А. Шунейко «Символы и термины масонов» содержит, по заявлению самого автора изложение «языковой картины мира» вольных каменщиков. Казалось бы, следует лишь приветствовать новые подходы к изучению малоизученного в России явления, если бы не две кардинальные, на наш взгляд, ошибки автора. Первая ошибка заключается в том, что А.А. Шунейко по существу ставит знак равенства между «масонскими текстами» и беллетристическими сочинениями о масонах. Например, письма Н.И. Новикова и романы непосвященных в масонство А.Ф. Писемского и Вс.С. Соловьёва для автора являются равнозначными по значению источниками для исследования. Вторая ошибка А.А. Шунейко состоит в том, что он совершенно не учитывает фактор распространённости того или иного произведения в масонской и немасонской среде. Например, изначально сомнительно относить «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева к разряду «масонских» сочинений, а если же учесть сколько человек смогло познакомиться с этим произведением, то «влияние» знаменитой книги фактически сводится на «нет». В этой связи следует отметить, что наиболее распространённые среди вольных каменщиков произведения, например, письма С.И. Гамалеи фактически остались за рамками исследования, в то время, как малозначительные произведения, наоборот, стали для А.А. Шунейко основой для анализа. Иными словами, выбрав новаторскую тему, А.А. Шунейко не смог найти достаточно авторитетных источников для проведения серьёзного научного анализа.
Указанные ошибки привели к тому, что автор вольно или невольно занялся мифотворчеством, он составил «словарь», но откуда взял для своего труда «символы» для характеристики осталось неясным. Для примера укажем мифические звуки «А… Е…» при помощи которых, по версии А.А. Шунейко, масоны узнают друг друга. Другой пример: ни в одном из «масонских» текстов (а таковых тысячи) нет имени «Иркалл», что заставляет считать, что А.А. Шунейко занялся не изучением масонства, а «сотворением» очередного, пусть и псевдонаучного, мифа о масонстве. Причина подобных фантазий в том, что, по признанию самого автора, у него «под рукой» было мало (как называет сам А.А. Шунейко) «источников толкований». Ещё более удивляет, что в число последних, например, попал далеко несовершенный с научной точки зрения «словарь-справочник» О.Ф. Соловьева «Масонство». Подчеркнём, что подобный подход А.А. Шунейко к выбору предмета исследования привёл лишь к проявлению собственных способностей автора по мифотворчеству. Например, очевидной выдумкой А.А. Шунейко (для всех знакомых с масонством, пусть даже на уровне изучения текстов обрядников вольных каменщиков) является его заявление, что почётным членом масонской ложи может быть избран непосвящённый профан.
Перечислим лишь некоторые терминологические мифы, появившиеся в «Словаре» А.А. Шунейко дабы они не стали очередным «источником толкований» для последующих исследователей. Например, А.А. Шунейко предположил, что «повестка» это официальное уведомление руководителя ложи её члену, что совершенно не соответствует реалиям. В документах вольных каменщиков часто встречается лишь сходное выражение: «повестка дня» (оно вообще не включено в словарь), обозначающее программу будущего заседания.
К серьёзным недоразумениям при изучении истории масонства может привести и трактовка А.А. Шунейко выражения «английская система», где вместо анализа одного из многочисленных «уставов» вольных каменщиков автор даёт искажённое изложение основ масонства первых трёх «символических» («иоанновских») степеней масонства. Подобные уточнения, исправления и опровержения можно продолжать ещё долго: «побратимство» заключается не между различными масонскими союзами (это процедура признания), а между ложами, принадлежащими различным союзам; аффиляция — допуск масона, не являющегося изначально членом данной ложи к её работам; наместный мастер — это бывший руководитель масонской мастерской, а не заместитель великого мастера. Иными словами, сколь-нибудь ориентироваться на толкования А.А. Шунейко при исследовании масонства нельзя. Да и как это можно сделать, если вдруг в книге А.А. Шунейко появляется очевидная терминологическая выдумка — «Великий Архитектор природы». Вряд ли кто-то из масонов слышал такое выражение, откуда же оно взялось? Оказывается А.А. Шунейко взял это выражение у Л.Н. Толстого, который в художественных целях использовал греческую форму слова архитектор, но которую масоны никогда не употребляли. Отсюда следует вопрос: какой же «Словарь» написал А.А. Шунейко: посвященный масонству или мифам о масонстве?
При чтении книги становится понятно, что её автор не знаком ни с одним документом, раскрывающим обрядность вольных каменщиков, выискивая же сведения в «источниках толкований», а не в документах, он начинает фантазировать и изобретать такие ритуальные «знаки» масонов как знак воды, знак воздуха, знак земли, знак солнца, ножной знак и т.д. Попутно скажем, что никто не использовал и не использует такой символ в масонстве как «ножницы», нигде не практиковалась и не практикуется так называемая «опознавательная ложа». Иными словами, А.А. Шунейко ошибочно или сознательно в своей работе смешивает легенды о масонстве с реальной масонской практикой, что значительно снижает интерес к рецензируемой работе. Объяснить же зачем надо было включать в «Словарь» понятия, которые не упоминаются в текстах вольных каменщиков, А.А. Шунейко не удосужился.
Ориентируясь не на документы, а в лучшем случае на плохие переводы, автор словаря «Символов и терминов масонов» может лишь запутать заинтересованного читателя. Например, в рецензируемой книге появляется мифическая офицерская масонская должность руководитель банкетов, хотя в источниках сходная должность носит название трапезоначальник или агапоначальник. В результате подобного же плохого перевода неизвестных документов появляется другой непонятный термин «очистка счёта», который ни в одной русской ложе не использовался. Подобные примеры некачественных переводов можно было бы долго продолжать («кружка предлагательница» вместо «сумка предложений», «пожелание» вместо «предложение» прихожая», «причал», «пропуск», «временная радиация», «самооплевание» и т.д.). Можно также лишь предполагать, что описанные А.А. Шунейко «прикосновения» вольных каменщиков это результат неудачного перевода текстов, поскольку если взять реальные обрядники масонов, то в них рассказывается совершенно о других ритуалах.
Иногда автор «Словаря», как уже отмечалось, начинает домысливать, если не сказать фантазировать: увидев термин «срединная палата», А.А. Шунейко начинает предполагать, что это часть помещения ложи вольных каменщиков, хотя если бы он обратился к изучению документов, он понял бы, что это наименование заседания вольных каменщиков в третьей степени. Другой подобный пример: символический масонский «возраст» во 2-й степени «пять лет», А.А. Шунейко начинает фантазировать и говорить не о символическом возрасте масона, а о том, что масоны якобы отсчитывали «возраст» со дня посвящения в Орден вольных каменщиков.
Встречаются в книге и просто небрежности то ли автора, то ли наборщиков, например, при описании термина «шаблон» текст прерывается на полуслове.
Подводя итоги, можно лишь выразить сожаление, что автор (несомненно человек талантливый и образованный) не научился главному: тексты пусть даже масонские необходимо изучать, а не фантазировать на «заданную» тему.
Примеры добротного анализа терминов масонов у А.А. Шунейко всё-таки есть, достаточно прочесть его анализ словосочетания «внутрений человек», но они единичны, значительная же часть книги относится к жанру «псевдонаучной фантастики».
Остаётся лишь пожелать автору, чтобы он всё-таки обратился к источникам, тогда его работа действительно приобретёт какой-то смысл. Ведь смог же А.А. Шунейко, обратившись в виде редкого исключения к масонским текстам, впервые заметить такие редкие словоупотребления у масонов XVIII столетия как «ерлас», «калькуляционная таблица», «фронесис».

Вторую рецензируемую книгу можно условно считать более удачной, поскольку в ней автор проявил более целостный подход. А.А. Шунейко в своей второй работе подчеркнул, что речь пойдет уже не о масонстве, а о том как оно отразилось в языке художественной литературы. Иными словами, у автора во второй книге уже не было необходимости выдавать плохие переводы, беллетристические произведения и свои размышления за анализ масонских символов и терминов.
Хотя А.А. Шунейко и воспринимает две своих книги как единый труд, части которого дополняют друг друга, тем не менее, лишь вторую из рецензируемых работ можно отнести к разряду «научных изданий». Достоинство работы заключается в том, что впервые в исследовательской литературе А.А. Шунейко обратил внимание на «лингвистическую составляющую проблемы». Иными словами, в двух своих работах А.А. Шунейко хотел изучить «язык масонов» и «язык, которым характеризовали масонов». Поставленную задачу он смог частично решить лишь в одной главе второй рецензируемой книги, где А.А. Шунейко проанализировал масонскую символику в языке русской художественной литературы XVIII — начала XIX века. Причина подобного успеха достаточно проста: автор наконец-то обратился к источникам, хотя и к ограниченному их числу. Рассмотрение текстов позволили автору в отмеченной главе автор сделать наконец-то какие-то выводы. Они таковы: во-первых, что существовал особый самостоятельный стиль масонских стихотворных текстов во второй половине XVIII — начале XIX вв., в котором наличествовало соединение специфического содержания и особенного способа его воплощения; во-вторых, что «масонская литература» в значительной степени определила самостоятельность русской литературы.
Приветствуя появление у А.А. Шунейко первых обоснованных выводов, следует при этом подчеркнуть, что добраться до них читателю будет чрезвычайно сложно. Дело в том, что создаётся впечатление, что автор искусственно увеличивает объём своего труда. Например, после десятка страниц наукообразных рассуждений, за которыми практически ничего не стоит, делается вывод: «масонская литература в начале XIX в. продолжает свое существование» (с.241). Не достаточно ли было для наглядности и убедительности подобного вывода просто привести несколько конкретных примеров, а не вымучивать бессмысленные строчки? Иными словами, тяжеловесность «стиля» А.А. Шунейко заставляет сомневаться в заявлении самого автора, что книга будет интересна «для всех, интересующихся вопросами языка». Одна из главных причин тяжеловесности и наукообразности книги достаточно проста: автор не смог найти точных формул для характеристики языка «масонских» произведений. Поэтому в книге появляются термины, которые невозможно понять без «словарей», например, «энантиосемическое прочтение». Но А.А. Шунейко не просто привлекает специальные термины там, где это необходимо, а осознанно подчёркивает наукообразность своих сочинений. Приведём произвольно взятые фразы со с.251: «дифференцирует симультанно представленные оценки», «аксеологические характеристики текстов», «формальная репрезентация», «факт наличия определенного зазора (дистанции) между эксплицируемой оценкой и содержанием». Подобный текст можно было бы читать, если бы всегда за «своеобразным» стилем стояли хоть какие-нибудь выводы, а их практически нет (реальные уже отмечены нами в двух фразах).
Казалось бы, что чтение станет более увлекательным, когда речь пойдёт о нашей художественной классике. Первоначально А.А. Шунейко звучно заявил, что попытается раскрыть масонскую символику в языке Ап.А. Григорьева, В.Ф. Одоевского, А.С. Пушкина, А.Ф. Писемского и Л.Н. Толстого. Увы…, здесь читателя вновь ждёт больше разочарований, чем открытий. Если в разделах об А.С. Пушкине и А.Ф. Писемском когда А.А. Шунейко обращается к текстам, к конкретным примерам из произведений указанных авторов, работу А.А. Шунейко ещё можно читать, то далее опять начинаются тяжеловесность, наукообразность, отсутствие выводов или их малоубедительность. Наименее удачные разделы однако, читателя ожидают ещё впереди, когда А.А. Шунейко пытается дать характеристики масонских символов в языке Андрея Белого и Н.С. Гумилёва. Последние же страницы книги А.А. Шунейко (о современной литературе) читаются вообще на уровне анализа «анекдотов о масонах».
Не только стилистика книги А.А. Шунейко вызывает сложность при её чтении, подчас отмеченная наукообразность сочетается с откровенной небрежностью. Например, А.А. Шунейко делает в своей второй рецензируемой книге сноски: «Бурышкин 1998»; «Гандлевский С.» и т.д., но в списке литературы просто не указывает ни названий, ни выходных данных книг, на которые он пытается сослаться.
Остаётся лишь пожелать автору двух сравнительно объёмных трудов: необходимо не доказывать свои способности оперировать научными терминами, не заявлять о новаторских подходах, а попытаться просто разобраться в теме своих исследований.
Общий вывод неутешителен: увы…, Хабаровск не был центром масонства, не станет он в ближайшее время и центром изучения масонства.

Серков А.И.