В статье «Некоторые исторические сведения…» проводится положение о том, что свое организационное строение свободное каменщичество приобрело во времена царствования Соломона. Автор утверждает следующее: «Соломон есть один из искуснейших в нашей науке, и в его время существовало много философов в Иудее. Они между собой сделали связь по образу Египетской и представили философическое дело под видом сооружения Храма Соломонова; сия связь дошла до нас под именем Своб.[одных] Каменщ.[иков], и они по справедливости хвалятся, что взяли начало от сооружения Храма» [24].
В начале своего происхождения, согласно автору статьи, все свободные каменщики были философами. Единственными целями этого общества были всеобщее благо и милосердие. С течением времени мастера философы установили, что, увеличивая количество свободных каменщиков, они не умножают мудрецов, и поэтому были вынуждены объединиться в особый истинный союз. А свободным каменщикам они предоставили лишь одни таинственные обряды, «ключ» к пониманию которых постепенно перестали давать. Со временем в обществах свободных каменщиков перестали понимать, в чем состоит таинственный смысл совершаемых ритуальных действий и используемых знаков. В результате «сии сословия …сделались пиршествами (оргиями), стали принимать без выбору и часто по корыстным видам и любодеев, и самых развратных гнусных видов, и, посвящаяся в Свободные Каменщики, не имели инова [в]виду, как одно ребяческое пустое любопытство» [25]. Но только истинные, по утверждению автора статьи, свободные каменщики сохранили свои нравственные традиции.
В приведенном отрывке обращает на себя внимание ряд мировоззренческих моментов: во-первых, с самого начала своего существования свободные каменщики были философами, а возведение Соломонова храма носило не прямой, а символический, иносказательный характер; во-вторых, автор данной речи не ссылается в решении вопроса о происхождении масонства на легенду об архитекторе Соломонова храма Адонираме, или Хираме; в-третьих, намечены истоки «ложных» и «истинных» форм свободного каменщичества, что для понимания истории русского масонства оказывает существенное значение.
Разногласия, которые складывались между «вторым Елагиным союзом» и московскими розенкрейцерами, или борьба за духовное лидерство в масонской среде начала XIX века, безусловно, требовали идеологического обоснования и оправдания. Это и нашло свое отражение на страницах журнала. Но не только. По существу в статье показаны истоки «еретического» направления в масонстве, когда исполнение лишь внешней обрядности заслоняет внутреннее духовное изменение человека, а вместе с тем и искажает облик масонства. В результате получаются только «развратные гнусные виды».
Вопросы истории вольнокаменщического движения, его прошлого, настоящего и будущего являются предметом рассмотрения сочинения «Речь о В.[ольно] К.[аменщическом] ордене: что оный был и есть, и чем он быть может? произнесенной в ложе «Пеликан» по случаю празднования дня заведения оной» [26]. Представленный здесь взгляд на историю вольного каменщичества выделяется скрупулезностью и пристальностью анализа. Чувствуется высокий уровень «масонской» подготовки, искушенности автора данной речи. Ложа «Пеликан» — одна из наиболее ревностных и уважаемых лож русских братьев шведской системы. Естественно, что в речи «шведского брата» утверждается о том, что организационное строение вольные каменщики сохранили от тамплиеров.
Как и во многих других материалах журнала, автор начинает с положения о том, что уже с давних времен существовали люди, которые обладали всеми чертами мудрых. Они передавали свои знания друзьям втайне от других людей. Возникали мистерии, или тайные общества, где под покровом скромности сохранялись и передавались полученные знания. Причинами образования таких обществ были: во-первых, заложенная в человека любовь к содружеству, или общительность, которая побуждает одного разделить свою долю с другим; во-вторых, природная склонность человеческой души ко всему чудесному и великому. Эти причины, по мнению автора, универсальны и являются источником всех великих дел и общественных связей. Они-то и производили в просвещенных народах мистерии. Если причины одинаковы, то и между мистериями существует сходство, заключает автор: «…Во всех сих обществах, в каких веках, в каком народе, при каких обстоятельствах и под какими именами они не являлись, их Уставы, обряды, эмблемы, символы в главных частях всегда между собою сходны. Во всех их приметно в ясности доказанное бытие ВЕЗДЕ-СУЩЕГО; во всех говорится о добродетели и блаженстве духа человеческого, о Великих Истинах, о Премудрости, или Высоких Знаниях; примечается более сострадательности к несчастьям ближнего, видны порывы избавить его от оных с потерею даже первого сокровища своего — жизни; и сие было характером не частно кого-либо, но общественным. Такие люди в древности носили имена Мудрецов, Жрецов, Пророков, Посвященных, Магов, Иерофантов, Гимнософистов и пр. и пр., и знаменитейшие мистерии находились у Египтян, Индейцев (речь, конечно, идет об индийцах. — А.С.) и Персов» [27]. Однако, по мнению автора, греки не были склонны к мистериям, а римляне — и того меньше.
Мистическое знание, как утверждает автор, было привнесено в Европу Пифагором, который основал свою школу в итальянском Критоне. Пифагорейская школа существовала и по Рождеству Христову, и многие из пифагорейских философов в дальнейшем перешли в христианство, «…почему не только наружная форма, — говорит автор, — но и самые идеи Пифагорова училища во многом переменились, смешавшись с Платоническою, Гностическою и Христианскою философ и ею» [28].
Поскольку в Италии мистерии не получили широкого распространения, то провидение послало варваров, которые и разрушили Римскую империю. «В нынешнюю …форму Ордена Св.[ободных] К.[аменщиков] преобразовались они во времена Крестовых походов» [29] — таково основное положение автора. Именно в это время, по его мнению, образовалось два общества: во-первых, орден иоанновских братьев, который помогал больным, принимал и поддерживал странников; во-вторых, «Орден, составившийся из людей, поклявшихся между собою и обязавшихся вместо праздного препровождения жизни в неге, роскоши и искажении нравов своих и чужих жертвовать именем и жизнью для защищения странствующих в Обетованную землю» [30]. Последнее — рыцарское общество и получило название тамплиеров, или храмовых.
Главным местом собрания рыцарских начальников был Иерусалимский храм. Общество посвященных принимает образ рыцарства, и мудрые мужи изображают идею восстановления ордена как строительство Соломонова храма, поскольку именно в такой форме она больше всего отвечала духу того времени. Тем самым была создана как бы завеса от наружного ордена, братья которого и получили название масонов, или каменщиков.
Автор речи полемизирует с братьями английских лож, согласно взглядам которых, орден вольных каменщиков произошел во времена строительства Вестминстерского аббатства. Если учесть, что одной из причин раскола в русском масонстве первой четверти XIX века было стремление ряда братьев ограничить масонство лишь тремя степенями, то критические замечания приобретают особую историческую ценность.
Кратко эта история в изложении автора речи выглядит так. Цеховые каменщики отказались работать за прежнюю плату. Тогда нашлись другие каменщики, согласившиеся получать прежнюю плату и образовавшие общество защиты от цеховых каменщиков. Они и получили якобы название вольных каменщиков. Но автор считает, что столь «простой» взгляд не выдерживает критики и ссылается на «сообщенный Локком древний манускрипт, писанный рукою самого короля Генриха VI (речь идет об английском короле Генрихе VI (1421 — 1471) из династии Ланкастеров. — А.С.), в котором сказано: «…Масоны скрывают искусство производить новые искусства» [31].
Автор речи, как он сам признается, не стремился разобраться во всех переменах, происшедших в масонских ложах его времени. Он также оставил в стороне историю, согласно которой основание каменщичества было положено в тайном училище, учрежденном возлюбленнейшим учеником Спасителя. Основной целью его выступления являлось дать присутствующим братьям материал для размышлений и направить их на дальнейшие исторические изыскания в области истории ордена. Однако высказанные положения не мешают автору речи придерживаться своего собственного взгляда на возникновение и развитие вольнокаменщического движения, и он продолжает изложение масонской истории.
По его оценке, деспотический римский престол с XI века держал науки в оковах. «Искусство производить что-либо необыкновенное, чудное посредством глубоких познаний Натуры подвергало человека подозрению в сообщении с Диаволом» [32]. В результате познания в таких областях, как философия, медицина, астрономия, математика, остались только у арабов, или мавров, и у христиан. (Необходимо отметить, что «римский престол» автор не отождествляет с христианством). Они съезжались со всех концов мира в Испанию, где восточная мудрость была в почете. Одновременно с этим и «евреи, неучившиеся прежде ничему, кроме Закона, завели также свои училища. Параболы, или Притчи, и Аллегории издревле были у сего народа в уважении. Все сие составило вместе такое учение, которое отличает Восточную мудрость от Западной новой, где хотят все изъяснить и так мало удовлетворяют» [33].
Несмотря на сложное положение наук в средние века и повсеместное распространение различных суеверий, в области нравственности наблюдался значительный прогресс. От благородного человека тех времен требовалось совершение значительных дел и великих подвигов, поощрялись рыцарство и готовность прийти на помощь обездоленному, утверждались великодушие и чувство чести. Необходимые качества рыцаря, как отмечает автор, переплетались с религией. Все это вместе составило внешние формы ордена. Об истории организации ордена автор речи добавляет следующее: «Никаких советных собраний не происходило без пития, и все сборищи имели свою казну […] присоединив к тому следующее само по себе исключение из женщин, потому что они не рождены носить оружие и ни в какой Рыцарский Орден принимаемы не были, мне кажется, состав внешней формы Ордена совершенно происходящим из сих времен» [34].
Для автора является несомненным, что внешние формы Ордена произошли в средние века, а чистота иоанновских степеней охраняет рыцарство от суеверий и фантастической молвы. Из речи видно, что масонство имеет двойственную структуру: внутренний орден, т. е. рыцари, и внешний — иоанновские братья, получившие название каменщиков. Отдельные косвенные замечания относительно «двойственной» организации свободных каменщиков мы встречали и в разборе содержания предыдущих речей.
Подобные сюжеты рассматриваются и в «Речи, говоренной в собрании Р.[озен] К.[рейцеров] Древняя системы» [35], что, несомненно, указывает на единый характер как в постановке исторических вопросов о происхождении масонства, так и в относительном единстве ответов на них. Розенкрейцерские речи в отличие от речей братьев шведской системы более пристальное внимание уделяют разработке религиозно-философских вопросов. Грань между философскими и теософскими рассуждениями в речах розенкрейцеров весьма условна и подвижна.
Знания, которые получил Адам от Бога, названы в розенкрейцерской речи «Высшим Знанием», или «Высокой Наукой». В ряде других материалах журналов употребляется также целый ряд близких по значению терминов, но ни в одной из масонских речей — шведской системы или розенкрейцерства — нет единой, универсальной и развернутой характеристики этих первоначальных знаний. Братьям сообщались лишь отдельные представления по данному вопросу.
В обозначенной выше розенкрейцерской речи первоначальная история происхождения ордена получает традиционную трактовку, основанную на Ветхом Завете. Суть ее сводится к следующему: Адам сообщил «Таинство Камня» своим потомкам, благодаря чему люди доживали до глубокой старости. Но полученное знание было употреблено во зло и тогда Ной сообщил таинственное знание только одному из своих сыновей. В результате оно стало известно только ограниченному кругу людей, которых называли мудрыми, а «не всем чадам Адамовым», так как «Истинная Премудрость только в душах злочестивых обитать не может» [36]. Истинно мудрые стали с большой осторожностью относиться к тем людям, которых они хотели приобщить к своим рассуждениям. Мудрецы для описания своей науки стали употреблять иероглифы; здесь же была введена торжественная присяга о сохранении тайны мудрых, что «лучше потерять жизнь, чем нарушить принятые обязательства». Но круг владеющих «Таинством Камня» во всем объеме по-прежнему ограничивался лишь малым числом благочестивых. «Семь Мудрых Мастеров учредили некогда общество и привели оное в тот вид, в каком мы теперь его находим. Сии основали тот высокий Орден, который чрез все перемены столь многих столетий продолжался и даже на самых развалинах погибаюшаго мира твердо стоять будет» [37].
Автор-розенкрейцер выражает уверенность, что собравшиеся в данной ложе братья причислены именно к тому малому кругу людей, которые в свое время получили историческое название «истинно мудрых». Отличительной чертой розенкрейцерского образа мысли было осознание себя как богоизбранных братьев. Только им дано от Бога мессианское предначертание. «Бог особенно нам явил Свое Милосердие и избранием Своей Благодати назначил нас приближаться более и более к Святилищу чудес Его» [38]. Именно розенкрейцеры ведут свое происхождение от тех людей, которые не попали под власть Люцифера и смогли сохранить благородные души, которые через Благодать Божью, искупление Христово, братскую любовь и помощь старших в ордене могут возвыситься в нынешней земной жизни «к первобытному высокому достоинству, в начале сотворенного по образу Божию человека» [39].
Для розенкрейцеров каменщичество — три степени иоанновского масонства — это только начало, преддверие подлинных братских работ. Лишь братьям, принадлежащим к розенкрейцерскому ордену доступен «Храм Натуры», даны таинственные знания исцеления рода человеческого от болезни и смерти и открыта возможность заключения нового союза с Богом.
«Речь о причинах, для коих истинные вольные каменщики скрывают свои тайны от взоров непросвещенных и от тех, кои не тщаться учинить себя способными к достижению оных» [40], произнесенная после возобновления вольнокаменщических работ, специально рассматривает вопросы происхождения масонства. Как и в других речах, здесь воспроизводятся традиционные библейские сюжеты. Обращает на себя внимание следующее: во-первых, «высшие знания»:
— это знания, полученные человеком непосредственно от Бога; во-вторых, избранность лишь небольшого круга людей, которые причислены к хранителям «высшего знания»; в-третьих, добродетель есть необходимое условие использования «Всевышнего знания»; в-четвертых, язык «иероглифов»;
— это изобретение высокопросвещенных мужей, которые таким образом поставили преграду в использовании высших знаний во зло и «…без сей предосторожности не воссиял бы Истинный Свет на Востоке в любезном Отечестве нашем, избранным и В.[ысоко] Пр.[освещенным] мужем к нам принесенный и открытый» [41].
На страницах журнала представлены не только вопросы первоначального развития масонского учения, но и даются отдельные замечания, на основании которых можно судить о судьбе масонства в России. Уже во вступительной статье печатного варианта журнала «Издатель к Читателю» есть прямое указание на то, что вокруг отечественного масонства существовали различного толка понятия и представления, которые искажали «истинное Свободное Каменщичество». Русские братья находились в постоянном поиске таких форм масонства, которые могли бы в полной мере удовлетворить их религиозную потребность на внецерковной основе. И вполне естественно, что многие из этих исканий заканчивались недолговременным увлечением и последующим разочарованием.
В «Рассуждении о повиновении, которое есть деятельное покорение воли нашей…» прямо указывается: «Много есть братьев, которые, удаляся самопроизвольно от истинного Света, бегают во все стороны, где только слышат название света» [42]. Подобного рода характеристики не раз встречаются и на страницах рукописного продолжения журнала.
В рассуждении «Продолжение о доверенности» [43] звучат полемические слова, которые могли быть явно направлены против провинциального великого мастера И. П. Елагина — одного из яростных противников московских розенкрейцеров. В масонских кругах было хорошо известно, что посетивший Россию в 1780 году авантюрист европейского масштаба граф Калиостро жил в доме провинциального мастера. Более того, ходила молва, что И. П. Елагин хотел обучиться у Калиостро, как делать золото. Граф даже пообещал сенатору прислать соответствующие инградиенты из Польши. Отсюда понятны слова, которые звучат в журнале: «Прошли уже те времена, в которые каждый Брат из так называемых высокостепенных имел и бесстыдство и свободу предлагать свои мечты, выдавая их за святые истины. Благодаря всевышнего Строителя вселенныя, мы причислены к истинному Ордену, давшему нам средства к различению Брата от шарлатана и от обманщика» [44].
Неприятие великим провинциальным мастером английской системы взглядов московских розенкрейцеров, которых он называл «карлсбадскими мудрецами», нашло свое отражение в рукописи — «Учение древнего любомудрия и богомудрия, или Наука свободных каменщиков из разных творцов светских, духовных и мистических, собранная и в пяти частях предложенная И.[ваном] Е.[лагиным], великим российским провинциальным ложи мастером. Начато MDCCLXXXVI».
В этой рукописи указывалось, что «сребролюбивый странник» И.Г.Шварц заразил московских масонов «карлсбадскою, суеверною и корыстолюбивою системою», которая навлекла на всех российских масонов «правительственные примечания». «Не сущее ли сие учение истребленного иезуитского ордена?» — задает риторический вопрос И.П.Елагин и продолжает. — «В нем сказуется беспредельная, но скрытая от знания братиев власть […] В нем советуется паче всего пещися о том, что[б] при воспитании юных государей и при дворах министрами были братия, во обществе вельможами называемые. А сие не толи самое, чтоб иметь при всех государях духовников, чего всегда искал орден иезуитский для управления совестью каждого?» [45]. И.П.Елагин называет розенкрейцеров не иначе, как «экс иезуитами». При такой характеристике обвинить московских масонов в политических стремлениях — один шаг. И надо сказать, что такой шаг в истории был сделан.
В «Опыте о таинствах и подлинном предмете Свободного Каменщичества» дается развернутая характеристика современного состояния масонства, рассматриваются вопросы отношения к масонству общественного мнения и государственно-правовых структур.
Прежде всего следует отметить, что характеристика московских розенкрейцеров как секты возникла не в ходе следствия по известному «делу Н.И.Новикова», а значительно раньше. Положение о «сектантском характере» розенкрейцерства, как это видно из материалов журнала, имеет два источника происхождения. Один — чисто российский, другой — зарубежный. Об этом и пишет автор рассуждения «Опыт о таинствах и подлинном предмете…»: «…Вы требуете узнать мысли мои о нашем Ордене, которому вы весьма неприлично прилагаете имя секты» [46] и пытается далее рассеять создавшееся представление о масонстве как секте.
Главное обвинение ордена в сектантском характере строилось на том, что каменщики скрывают свои таинства. Традиционное масонское объяснение, представленное на страницах журнала, звучит следующим образом: таинство только тогда почитается, когда оно под присягой получает распространение лишь среди немногих, став же достоянием всех людей, таинство исчезает. «Как Христианская религия в первые столетия отправляема была только под нощным покровом таинств, то посвященные в ней обвиняемы были тысящию злодейств и ужаснейших преступлений, и ненарушаемое только таинство подавало повод к сим страшным клеветам.
Порицали Христиан тем, что непозволенные только и срамные дела обыкновенно мрачностию закрываются, а добрые и полезные никогда не отвращаются от света» [47].
Другое обвинение, которое породило массу слухов и легенд об отечественном масонстве, состоит в следующем: «Думают, что Масоны учат совершенной независимости от законов и что гражданскую подчиненность почитают они игом, бесчестящим человечество» [48]. Для того чтобы снять подобное обвинение, автор говорит о масонстве как обществе мистических философов. Как видно из материалов журнала, розенкрейцеры отчетливо понимали мистический характер как своего философствования, так и практически-обрядовой деятельности. А общество мистических философов стремится образовать лишь свое духовное начало. И в этом смысле оно, как считали масоны, не причиняет какого-либо вреда человечеству. «Всеобщий характер Философов есть простота, умеренность, угодность и спокойствие» [49].
Государству не следует опасаться людей, которые занимаются только распространением познаний, полученных от Бога. И это, как указывает автор, подтверждается историей. «Но те суть опасны, которые умеют возмущать глупые и нещастливые страсти простой толпы. Масонские ложи весьма отдалены от того, чтоб могли рождать когда-либо [с]толь пагубные неустройства; суть оне весьма полезные и плодоносные училища для исправления погрешностей и образования добрых граждан» [50].
«Что в Масонских собраниях не происходит ничего, могущего нарушить спокойствие государства, яснейшее и уверительное доказательство сего есть то, что оне со многих уже столетий распространились не только во всех провинциях Европейских, но и в некоторых Азиатских странах, и почти во всей Европейцами обитаемой Америке; однако никогда не произвели ни малейшего беспорядка, а паче старались беспрестанно отличиться делами благодетельности и милосердия» [51].
Публикации журнала ставили перед собой цель рассеять ложные представления, которые исторически сложились в отношении ордена. Как уже говорилось, после смерти И. Г. Шварца место великого мастера оставалось свободным. Прямым подтверждением стремления русских масонов принять в свои круги царственных особ могут служить следующие слова из «Предуведомления» издателей журнала к рассуждению «Опыт о таинствах и подлинном предмете…»: «Есть ли б[ы] когда либо возможно было ввести во внутренность Ордена Государей, смотрящих еще и поныне на него с опасной стороны, и предложить им в величайшей ясности все благодетельные, великодушные, благородные и человекодружественные планы и начертания для блага человеческого, то, без сомнения, соделалися бы они толико же ревностными покровителями оных, как и [с]толь многие другие великие и просвещенные Европейские Государи, которые, знакомы будучи со внутренностию Ордена, становятся нашими предводителями и самодейственнейшим образом споспешествуют всем полезным для человечества начертаниям.
Может быть, близка уже сия благополучная Эпоха: наступит она, без сомнения; ибо невероятно, чтоб вечно пребыло сокрыто во мраке учреждение, управляемое здравым рассудком, делающее человеков добродетельными и купно щастливыми» [52].
В разделе «Хоры и песни» о мечте масонов видеть своим руководителем царствующую особу говорилось следующее:
«Залог любви небесной
В Тебе мы, ПАВЕЛ, зрим,
В Чете Твоей прелестной
Зрак Ангела все чтим.
Украшенный венцом,
Ты будешь нам Отцом!» [53].
Вполне возможно, что Екатерина II ознакомилась с содержанием данного журнала к моменту своего расследования об отношении цесаревича Павла Петровича к масонству. По крайней мере, когда началось преследование Новиковского кружка, Екатерина II выразила уважение И.П.Елагину за то, что он «избегал всякого сношения с иностранными масонами при настоящих политических отношениях».
И.П.Елагин, как если бы он держал на своем письменном столе «Магазин свободнокаменщический», спрашивает московских розенкрейцеров: «Если ж учение ваше токмо нравственное, богоугодное, нравам каждого государства не противное, или с Пифагором физико-математическое, то чего опасаетесь предать оное на честное слово таких братий, которых честность и скромность в обществе, но и в общежитии гражданском известны?» [54].
Безусловно, отмечает автор «Опыта о таинствах и подлинном предмете…», в ряде государств существовали гонения на масонов, но в большинстве из них масонские ложи находились под покровительством правительств (в Пруссии, Швеции, Голландии, Курляндии). Для масонов нет причин скрываться от правительства. Только для черни закрыты двери лож. А открыты — для наиболее заслуженных и знатных людей, прежде всего добродетельных. Одно из главнейших правил масонской деятельности — принимать в свой круг государственных чиновников и царствующих особ. В качестве примера автор приводит тот факт, что нынешний прусский король, еще будучи наследным принцем, был принят в 1738 году в масоны, а когда происходило погребение его отца, то он публично объявил о своей принадлежности к свободным каменщикам.
Наиболее серьезное обвинение в адрес масонов, как считает автор, это обвинение в том, что якобы они учат безверию и отрицают Бога. Подобные обвинения в безбожии, распространившиеся в России, имеют как иностранный, так и российский источники происхождения. В определенной мере можно говорить о складывающейся в русском обществе традиции обвинять масонов в отсутствии христианской веры. Так, например, еще Гедеон Криновский — проповедник при императорском дворе в царствование Елизаветы обличал людей «нрава и ума эпикурейского и фреймасонского». К первым годам царствования Екатерины II относятся «Псалмы на обличение франк-масонов» [55]. Мнение о «сектантском и безбожном характер» масонов распространено было и в простонародье.
