К 1810 году деятельность отечественных масонских лож различных направлений получила широкий общественный резонанс, и правительство через министра полиции А.Д.Балашова, который был членом ложи «Соединенные друзья» и посвящен в высшие степени, обратилось к масонским лидерам с распоряжением предоставить акты, законоположения и обрядники для ознакомления с их деятельностью. Среди масонов ходили слухи, что поводом к проверке явился донос Фесслера. Однако документов, подтверждающих или опровергающих этот слух, в исследовательской литературе не было найдено. Известна «Записка о Мартинистах, представленная в 1811 году графом Растопчиным Великой Княгине Екатерине Павловне», представляющая собой обзор масонского движения. Здесь звучит, в частности, следующая оценка их деятельности: «Мартинисты …возбудили мысль о необходимости изменить образ правления и о праве наций избирать себе нового государя» [30].
В 1811 году правительство вернуло просмотренные акты масонских обрядов управляющему Великой директориальной ложи И.В.Беберу (одновременно он был префектом капитула Феникса), и не стало препятствовать распространению лож шведской системы. Правительственный комитет, в работе которого принимал участие М.М.Сперанский, обязал передавать в полицию ежемесячные отчеты о происходящих в ложах событиях. Сам М.М.Сперанский к этому времени уже был масоном. Об этом он указал в подписке, данной в 1822 году, где говорилось, что он был посвящен в братстве Фесслера в 1810 году.
Надо отметить, что И.В.Бебер предоставил полиции лишь акты иоанновских степеней, а высшие степени шведского обряда остались не просмотрены. А.Ф.Лабзин поступил более радикально: он вообще не давал никаких актов своей ложи Умирающего Сфинкса.
К этому времени относится восстановление деятельности капитула Феникса с Директорией под названием Верховный орденский совет. Но положение, в котором оказался Капитул, было уже иным. После Вильгельмсбадского конвента 1782 года Россия стала самостоятельной провинцией масонского мира. Отсюда следовало, что капитулу Феникса уже не надо было находиться в полном подчинении у «Великого Стокгольмского Капитула». Главой ордена был избран И.В.Бебер и получил звание «Викария Соломона, Мудрого из Мудрых», что соответствовало высшей степени в шведской системе.
В Швеции это звание носил первоначально лишь Карл Зюдерманландский, а в дальнейшем монархи Швеции принимали высшую степень по наследству. Однако, каким образом это посвящение произошло (в исследовательской литературе указывается, что русские братья шведской системы до конца существования своих лож не имели в своих архивах выше 7 степеней посвящения), для нас остается неясным.
А.Ф.Лабзин продолжает издательскую деятельность в традициях «новиковского» десятилетия, и в январе 1806 года под его редакцией выходит первый номер журнала «Сионской вестник», который на сентябрьском номере был закрыт и возобновил свое существование лишь в 1817 году. В январе 1807 года начал издавать свой журнал «Друг юношества» ученик «новиковской школы» М.И.Невзоров. Его издание выходило до 1815 года.
Религиозно-нравственное просвещение составляло одну из целей розенкрейцеров. В 1809 году в Москве и Петербурге уже активно велись работы не только в первых степенях иоанновского масонства, но и в «Теоретической степени Соломоновых наук». Возможно, что именно этому кругу «теоретических братьев» и принадлежала инициатива продолжения специального масонского журнала «Магазин свободнокаменщический».
В 1802 году А.А.Жеребцов открыл в Петербурге ложу «Соединенные друзья», работавшую по французской системе и состоящую на первых порах из петербургской знати. Членами этой ложи были: великий князь Константин Павлович, гр. Станислав Костка-Потоцкий (впоследствии министр исповеданий и народного просвещения в Царстве Польском), Александр Христофорович Бенкендорф (шеф жандармов при Николае I), с 1 810 года министр полиции Александр Дмитриевич Балашов, реформатор масонства Игнатий Аврелий Фесслер и др.
Комитет, назначенный правительством для просмотра актов и обрядников, указал на дух вольномыслия французской системы, который при соответствующих условиях может отчетливо проявиться, и задержал разрешение на масонские работы. В свою очередь А.А.Жербцов заявил, что его ложа никаких отношений с французскими масонам не имеет. Однако решение комитета уже нельзя было отменить, и в 1812 году петербургская французская ложа Соединенных друзей была вынуждена присоединиться к директориальной ложе шведского обряда «Владимира к Порядку», чтобы продолжить свои работы.
Эти три направления — розенкрейцерство, шведская и французская системы — выступали главными действующими лицами в масонской истории перед 1812 годом. Были и другие направления, но они не оказали существенного влияния на развитие масонского движения в России.
Во время и после войны 1812 года в русском обществе обострились национально-патриотические чувства. Это не преминуло сказаться на характере масонской деятельности, и прежде всего на том, что в организационном строении масонских лож занимала ведущую и определяющую роль, как тогда говорили, «русская партия». Естественно, что подобное отношение вызывало недовольство нерусских масонов. Знакомство в ходе войны с Западной Европой усилило внимание дворянских кругов к вопросам демократических реформ. Идеи либерализма и демократизма начали проникать и в масонские ложи, расшатывая патриархальные устои шведской системы и розенкрейцерства. Не последнюю роль в демократизации отечественного масонства играли и новые веяния в западном масонстве, которое все в большей мере отказывалось от высших степеней.
В июле 1814 года мастер ложи «Петра к Истине» Егор Егорович Эллизен (так на русский манер назвали Иоганна-Георгия-Давида Эллизена) написал знаменитое в истории отечественного масонства письмо к великому мастеру директориальной ложи «Владимира к Порядку» И.В.Беберу. В нем он ставил под вопрос необходимость и целесообразность существования высших степеней и подчеркивал, что подлинное масонство связано с тремя степенями иоанновского масонства. Это письмо явилось формальным поводом к тому, чтобы поставить действительно назревшие проблемы в масонском движении России.
И.В.Бебер еще до момента получения письма отказался от должности гроссмейстера и предложил вместо себя избрать на эту должность П.А.Шувалова. Но в назначенный день выборов П.А.Шувалов не смог прибыть на собрание, и вся полнота власти и ответственность за масонский орден остались у И.В.Бебера. Позднее П.А.Шувалов не принял предложенной должности и тогда выбор остановился на гр. В.В.Мусине-Пушкине, который в свою очередь согласился управлять в ордене лишь иоанновскими ложами.
Е.Е.Эллизен вступил в капитул Феникса сразу же после возобновления работ в 1811 году и был посвящен в высшие степени. Он принадлежал к числу тех немногих братьев, выходцев из средних слоев, которые достигли вершин шведской системы. Для большинства же братьев круга Эллизена в силу уставных требований, которые предъявлялись в шведской системе, этот путь был закрыт. Для выходцев не из России, как и для тех братьев, которые были не в состоянии подтвердить свое родовитое происхождение, достичь «высших градусов» становилось невозможным. Основная масса масонов, поддерживающих Е.Е.Эллизена, были иностранцами. И обе столицы с напряженным вниманием следили за разворачивающейся борьбой между «иностранной» и «русской» партиями.
В уже упоминавшемся письме к И.В.Беберу Е.Е.Эллизен заявил, что капитул Феникса является незаконным образованием. Такое утверждение имело основание: поскольку акты высших степеней не были представлены правительственной комиссии и, естественно, не были ей одобрены, капитул не имел права разрешать работы в высших степенях. Более того, братья иоанновских степеней и братья высших степеней, как говорилось в письме, оказались в неравном положении: если иоанновским ложам необходимо было представлять регулярные отчеты полиции и указывать полные имена участников масонских работ, то в это же самое время капитул Феникса подобных материалов не представлял, а все масонские документы подписывал лишь орденскими именами, скрывая подлинные имена участников. Такое несправедливое положение вызывало недовольство среди масонской толпы. Совершенно ясно, что рано или поздно подобные вопросы должны были быть поставлены для системы «строгого наблюдения», к которой и принадлежала шведская система масонства в России. Так оно и произошло. Е.Е.Эллизен в письме особо подчеркивал, что многие масоны выступают за «демократизацию» масонских работ.
Идеи свободы и самоуправления в организации масонской деятельности, а в конечном итоге и в организации гражданского общества в целом, в этот период начинают звучать наиболее отчетливо. Они во многом перекликались с либеральными идеями начала царствования Александра I и радикализмом части русского общества после войны 1812 года.
Е.Е.Эллизен развернул пропаганду высказанных соображений, и они получили поддержку в масонском братстве. Дело в том, что он подчеркивал политический характер шведской системы, способной решать коренные вопросы о власти. В качестве подтверждения им приводился тот факт, что братья низших степеней не знают своих руководителей, и столь строгая система подчинения в Швеции дала возможность Густаву III восстановить монархию. Практически было выдвинуто обвинение шведской системы в иллюминатстве.
В уже упоминавшихся бумагах С.И.Гамалеи из Пушкинского дома хранится рукописный текст «Примечания на масонство по положению нашего Отечества», в котором говорится:
«Масонство по влиянию, каковое сие учение на Отечество наше иметь может, есть предмет, заслуживающий внимания как каждого истинного патриота, так и самого правительства. Опытами доказано во всей Европе, сколько вредно ложное масонство и сколько имя масонства служило закрышкою и личиною разным злонамеренным предприятиям […] Именем масонства прикрываются обыкновенно 4 отрасли, из коих 3 более вредны, нежели 4-я: 1. Иллюминатство; 2. Якобинство; 3. Фесслерская сциентифическая система; 4.Пусты ложи, кои, нося имя масонства, суть не что иное, как клубы или трактиры, в коих пьют, едят, поют и повторяют, яко попугаи, слова никем не понимаемые и обряды без разумения их цели и значения. Разберем четыре сии отрасли, каждую особенно.
1. Иллюминатство есть зловреднейшая и пагубнейшая секта, имеющая целию опровержение как религии, так и всякой законной власти и тайное управление кабинетом через агентов оной секты, стремящейся вкрадываться как в политические дела и иметь влияние на публичное воспитание, а потому не должно оно быть терпимо ни в каком благоустроенном государстве.
2. Якобинство уже известно, что оно произвело во Франции и какой собор мерзостей и ужасов оно породило, что и распространяться о них нет нужды.
3. Тончайшая и опаснейшая отрасль есть фесслеровская сциентифическая, или так называемая Гамбургская система […] В сей системе в высших градусах отвергается откровение, воплощение и Божество Иисуса Христа […] а Св.Писание называют книгою классическою, для детей только нужною. [Фесслерова система] есть приуготовительный рассадник к иллюминатству […] Попечение же о распространении истинного масонства необходимо, потому что враги наши, не возмогши нас победить войною, несомненно, прибегнут к тайным орудиям для различия лжеучения мнимого просвещения и других обманчивых лучей гибельной философии, от коей крепко оградою служить может истинное масонство» [31].
Когда в отечественном масонстве наметился раскол, А.Ф.Лабзин обратился с письмом к министру народного просвещения и духовных дел А.Н.Голицину в защиту высших степеней. Другой розенкрейцер П.И.Голенищев-Кутузов написал целую серию доносов, обличающих «ложное масонство». Оба опасались, что новые веяния и приход «иностранной партии» могут оказать непоправимое воздействие на судьбу русского масонства.
Несмотря на все усилия И.В.Бебера сплотить братство и остановить «масонскую ересь», процесс размежевания в среде братьев шведской системы продолжался. В результате И.В.Бебер вынужден был подать 26 июля 1815 года в правительство записку, в которой высказался в пользу высших степеней как охранителей христианских заветов, подчеркнув при этом, что эти степени были просмотрены министром просвещения гр.Разумовским. Здесь же прозвучало предложение о том, что возможно размежевание среди масонского братства, и Бебер готов учредить в соответствии с древними актами новую Великую управляющую ложу, естественно, с высшими степенями, которая станет работать под непосредственным контролем со стороны правительства, а другие братья шведской системы не будут иметь никаких точек соприкосновения с вновь образованным союзом. Ответным ходом явилось образование Эллизеном союза лож, поддерживающих его программу, и учреждение Великой управляющей ложи для этого союза под названием «Астрея» (богиня законности и золотого века, о котором мечтали и к которому стремились масоны). В том же году было напечатано уложение новой ложи. Этим был нанесен первый мощный удар по патриархально-иерархической системе управления масонства.
Организация ложи «Астрея» основывалась на двух основных положениях: во-первых, необходимо, чтобы «порядок и все благо, им производимое, проистекало не от случайных добрых качеств временных начальников (представителей) общества, которые могут выбыть, перемениться или умереть, но от основательного законоположения». Во-вторых, чтобы «начальники» имели «власть творить добро, не принуждаясь к оному», не будучи в состоянии «сделать зло или управлять самовластно» […] Великий мастер ложи Астреи, ее главный член, избирался на два года большинством голосов и являлся «поручителем и представителем» пред правительством как этой великой ложи, так и лож, вступивших в ее союз. Ложи признают «равенство представителей общества, так что каждая из принадлежащих или вновь присоединяемых лож имеет полное и равное право в распоряжении общими масонскими работами». Союзные ложи объявляли терпимость всех масонских систем, так что каждая ложа могла работать по какой угодно системе, если только правительство не найдет во вновь вводимой системе ничего противного; кроме того, братья высших степеней не могли иметь влияние по этому своему масонскому званию на управление ложами, если только они не были выбраны в число должностных лиц. Союзные ложи могли выходить из союза. Они имели в великой ложе, через своих представителей, равное число голосов. Дела в ложах решались вообще по большинству голосов, лишь иногда требовалось безусловное согласие всех членов […] К масонской свободе относилось: «право содействовать цели общества собственными определенными предложениями», т.е. право внесения своих предложений, право почина; «право требовать основательности доказательств цели и справедливости предписаний и законов, другими предлагаемых или уже существующих и, следовательно, представлять начальству при каждом масонском распоряжении свои мысли и распоряжения и требовать подробнейшего исследования», т.е. право запроса и право совещательного голоса при обсуждении чужих предложений; право присутствия на собраниях и право фактического контроля денежных сумм и финансовых операций. На каждое должностное лицо могла быть приносима жалоба. В случае поступления жалобы на великого мастера наместный великий мастер, соблюдая инкогнито жалующейся ложи, обязывался препровождать жалобу для отзыва великому мастеру, который мог дать объяснение. Рассмотрев объяснение, наместный мастер либо кончал дело «к удовлетворению обоих сторон», либо все дело передавал на обсуждение ложи. Превышение черных шаров над белыми при этом обсуждении означало «как-бы увольнение» великого мастера, которое, однако, «не почиталось за наказание или приговор». К обязанностям великого мастера, который был «первый исполнитель закона», относилось непременное наблюдение и сохранение конституции и законов и поддержание единомыслия между братьями и ложами. Представителями лож, работавших в Петербурге, являлись: управляющий и наместный мастер и два надзирателя; таким образом, петербургские ложи не выбирали в ложу Астреи особых, специальных для этого именно случая представителей, а таковыми являлись четыре брата по своей должности. Ложи же иногородние, при понятной невозможности посылать в великую ложу своими представителями обоих мастеров и обоих надзирателей (иначе ложа оставалась бы без должностных лиц), избирали особого представителя, получавшего в ложе Астреи четыре голоса и поручавшего представительство в свое отсутствие уполномоченному. Таким образом, от петербургских лож в Астрею входило по четыре представителя, из которых каждый имел по одному голосу, а от иногородних лож — по одному представителю, имевшему четыре голоса.
[…]Согласно уложению, союзные ложи обязывались «не иметь никаких таинств пред правительством», а также представлять ему свой устав для ознакомления и удостоверения, что «он в себе ничего ему неугодного не содержит»; они обязывались «не следовать правилам иллюминатов», признавая «целью своих работ — усовершенствование благополучия человеков исправлением нравственности, распространением добродетели, благочестия и непоколебимой верности к государю и отечеству и строгим исполнением существующих в государстве законов» [32].
Конституция Астреи пользовалась несомненной популярностью среди масонского братства. Об этом говорит увеличение числа лож образованного союза: если в 1818 году в него входило 18 лож, то в 1820 — 1821 годах их было уже 25. Иоанновское масонство с его тремя простейшими степенями вновь набирало силу и становилось приоритетным. Союз Астреи, благодаря выпуску своих документов, считался в глазах русского общества «истинным» масонским союзом.
Однако капитул Феникса не сдавал своих позиций. В 1816 году «Великая Директориальная ложа Владимира к Порядку» была закрыта и заменена на новую Великую провинциальную ложу. Это уже был третий образ патриархальной шведской системы.
Правительственные круги согласились на существование в России двух великих управляющих лож — Великой провинциальной и Астреи. Между этими ложами было подписано соглашение о дружбе. Но стремление к построению универсальной системы масонства не угасло и борьба между ложами за влияние среди масонов продолжалась.
Неожиданно для всех И.В.Бебер, который долгое время стоял во главе капитула Феникса и пользовался уважением у братьев высших степеней, вышел из Великой провинциальной ложи и примкнул к союзу Астреи. Это был, безусловно, сильный удар по патриархальной шведской системе масонства России. Так поступили и ряд других высших должностных лиц капитула Феникса.
Власть в капитуле перешла к гр. Михаилу Юрьевичу Виельгорскому. Граф находился под большим влиянием мистиков-розенкрейцеров С.И.Гамалеи, А.Ф.Лабзина, И.А.Поздеева, Р.С.Степанова и нередко произносил в ложах речи, которые были сочинены этими старшими братьями. Духовная близость розенкрейцеров и лидеров высших степеней шведской системы стала уже традицией для масонского движения России.
Разногласия между представителями лож шведской системы были вызваны не только разрешением вопроса о статусе высших степеней, но и вопросами об истоках мистической практики и теории масонства. Для мистического учения вопрос о преемственности и сохранении мистического знания является существенным и важным. По этой причине реформа Е.Е.Эллизена поставила под сомнение прежде всего мистическую сторону масонского учения.
В рамках масонского мировоззрения складывалась система мистической этики. Вполне естественно, что правила нравственности постепенно приобретали светский внерелигиозный облик. И дело здесь не только в развитии масонства, сколько в общих тенденциях развития общественного сознания России того периода. Борьба за «высшие степени» была оправдана как борьба за сохранение мистического начала масонского мировоззрения и нравственности. И надо сказать, что капитулу Феникса в очередной раз удалось сохранить «свое лицо».
Поскольку союз Астреи официально провозгласил веротерпимость ко всем масонским системам, то этим воспользовались «братья высших степеней». Они предложили организовать при Астрее особый обрядовый капитул, который и ведал бы этими высшими степенями. В результате вновь возникла парадоксальная ситуация: союз, который по первоначальному замыслу был призван отвергать высшие степени, в реальности их охранял. Капитулу Феникса таким юридическим и политическим ходом удалось сохранить верность старым традициям. Масонские нравственные работы в трех степенях иоанновского масонства мало отличались друг от друга в различных системах и во вновь появляющихся и исчезающих союзах. Этим и объясняется тот факт, что весной 1822 года после различных перипетий произошло объединение двух российских союзов. Первоначальное единство было восстановлено. Но ненадолго.
Совершенно ясно, что рукописное продолжение «Магазина свободнокаменщического» явилось следствием тех событий, которые разворачивались среди масонов после попытки проведения реформы масонского движения в России. Даже «беглый» просмотр рукописей, появившихся в этот период, подтверждает данное положение. В материалах рукописного журнала даются наставления для трех степеней иоанновского масонства и по тексту многих рукописей отчетливо видно, что существует и высшее руководство, которое взяло на себя ответственность за масонскую «паству». Материалы розенкрейцерских и «шведских» речей лишний раз подтверждают высказанное положение.
В Александровскую эпоху иоанновское масонство сохраняло свое значение и служило массовой формой масонства, получившей распространение среди представителей различных масонских систем. Разногласия же касались прежде всего способа управления масонскими ложами. Но правительство было, безусловно, осведомлено даже о тех братьях, которые пытались вести свою работу «тайным» образом. Большой интерес как раз и представляют те оригинальные материалы, которые были в ходу, в реальной масонской работе и предназначались для пропаганды среди братьев. Именно такие документы и представляет «Магазин свободнокаменщический» как одно из наиболее полных специальных собраний масонских рукописей.
Внутренняя политика Александра I менялась. Это касалось и отношения к масонам. Первоначально, в 1821 году, были закрыты ложи в Польше. В декабре того же года по доносу одного из служащих остановлены работы ложи А.Ф.Лабзина. Тогда же был наложен запрет на распространение масонских песен и других сочинений подобного рода. В это же время Бенкендорфом была составлена «Записка о тайных обществах» в России, высказанные в которой прогнозы оправдали себя в 1825 году [33].
