Древний и Изначальный Устав Мемфиса-Мицраима
Масоны в России

Русские масоны вырабатывали этическую программу поведения человека в формирующемся гражданском обществе XVIII — начала XIX века. Процесс секуляризации культуры потребовал совершенно иной системы мотивов, которые бы определяли поведение человека в повседневной жизни. Исходные основания масонской нравственной философии лежат в церковно-религиозной сфере и христианской философии. Их этические нормы в одних случаях явно сохраняют свою связь с религиозной стихией, в других эта связь оказывается опосредованной.
Возможность этического творчества основывалась на несомненной уверенности лидеров масонского движения в своей богоизбранности. Не только мастера лож осознавали себя призванными вести масонскую «паству» по предначертанному пути, но и каждый рядовой брат испытывал в себе чувства, определенные Провидением. Одной из причин такого мироотношения явилась церковная реформа, которая была проведена Петром I. Как известно, он ликвидировал патриаршество и установил синодальное управление во главе с сановным чиновником. Практически до конца XIX века члены Синода должны были произносить клятву, в которой звучали слова, что «Император является верховным судьей Духовной сей Коллегии». В Русской Православной церкви (в отличие от западного христианства) главой церкви является сам Иисус Христос, Патриарх же — Ее предстоятель. Реформа попыталась разрушить первоначальное мистическое положение церкви в русском обществе, что в свою очередь давало масонским братьям возможность без каких-либо посредников обращаться к Богу. Особенно ярко эта черта проявилась в первом десятилетии XIX века, когда реформационная идея универсального христианства завладела лучшими умами русского общества. В результате делались утверждения, что есть только один царь на земле — Иисус Христос.
Мессианская роль масонского движения в России, когда «…Бог по истине есть единственный обладатель Свободного Каменщика» [1], в дальнейшем наложит отпечаток на всю отечественную культуру. То знание, которое сохраняется в масонском ордене, идет от Бога. Об этом постоянно говорилось не только в розенкрейцерстве и шведской системе, но и во «втором Елагином союзе». И.П.Елагин утверждал: «…Я доказал вам […] что учение наше не от вымыслов ума человеческого, но от Бога родишися; ибо оно есть Слово Божие — Слово непреложное, яко и сам Он; следовательно, люб.[езные] бр.[атья], новые системы, новые постановления, новые учреждения и новые предания никак противу его стати не могут, подобно как и доселе все хитростию прелестников мира бывшие постановления и училища ни победить, ни уничтожить его не могли» [2]. Масонские мастера брали на себя ответственность перед остальными братьями, как и перед всей профанской толпой, за право вести их к истинному счастью и просвещению. Как лидеры гражданского общества, которые разрабатывали и проповедовали духовно-нравственные, религиозные нормы мышления и поведения человека в повседневной жизни, они считали себя в ответе за духовное здоровье и процветание нации и сознательно возлагали на себя определение путей возрождения и совершенствования человеческого рода. Мастер ложи Умирающего Сфинкса А.Ф.Лабзин открыто заявляет, что он, как мастер, отвечает за всех братьев и будущих членов ложи не только перед своей совестью и орденским начальством, но «должен буду ответствовать Всевышнему Строителю Миров, ес[ли]… допушу недостойного или ленивого раба случая, восхитить плату, принадлежащую истинному и верному работнику. От меня взыщется как то, ес[ли]…я сам поведу кого на ложные пути, так и то, ес[ли]…я совращающегося с правого пути оставлю собственному его блужданию» [3]. «Святость» мессианского предназначения масонства послужит одним из источников, но уже в окончательно секуляризованной форме, того, что в дальнейшей истории часть образованного дворянского и разночинного русского общества возьмет на себя (или присвоит себе) право «совести народа» и право «хождения в народ».
Особенностью нравственной философии русских масонов являлось следование двум «святоотеческим» традициям: во-первых, органическое единство образа мысли и образа жизни, теории и практики; во-вторых, понимание философии как мудрости и поиска путей к мудрости.
По мнению масонов, дорога к «Храму Всевышнего» одна, а путей усовершенствования много. Одни из них короче, другие — прямее и безопаснее. У каждого есть свой путь приближения к истинному человеку. Для одних это — вера, для других — любовь, для третьих — стремление к Истине и страдание за нее. Все пути хороши, если они ведут к «Храму Премудрости», или к Востоку, как часто говорили масоны. Но как бы то ни было, каждый вправе выбрать тот путь, который больше подходит ему, и следовать к намеченной цели. Но в любом случае каменщик должен ответить на вопрос: «Грех ли над тобою, или ты грехом господствуешь?» [4].
Пафос автономии личности в решении духовно-нравственных вопросов составляет отличительную черту русского масонства XVIII — XIX веков на всех этапах исторического развития. Ни одна сила не может нарушить суверенитет личности: ни государство, ни церковь, ни какой-либо иной социальный институт. Вопросы принятия и исповедания масонских взглядов есть личное дело каждого посвящаемого из братьев. В этом состоит реформационная черта русского масонства.
Речи, которые произносились в ложах, носили черты нравственно-философских проповедей. Характерным примером основных нравственных устремлений могут служить следующие слова одной из речи: «Нужды я не имею повторять вам, Л.[юбезные] Брр.[атья], о тех обязанностях, коими Свободный Каменщик в общежитии отличается; но позвольте мне пожелать, яко искреннему и от вас просвещаемому брату, пожелать: да будет отныне важная скромность стражею уст наших; да украшают непрестанно благоповедения каждого брата пред очами непросвещенных; да возгорится между братьями искренняя любовь, каменщические качества увенчивающая; да отвергнутся от сердец наших пагубная гордость, тщеславие, зависть, ненависть, мщение; и да поселятся в них преизящные добродетели: кротость, смирение, целомудрие, умиление к бедным, человеколюбие и все те достоинства, кои могут учинить нас Богу и людям любезными, дабы мы некогда услышали о нас сии слова: «Се человеки» [5].
Нравоучительные речи, которые произносились в ложах, приводили к естественному развитию риторических приемов и навыков. В соответствии с этим не всегда можно «рационализировать» и «систематизировать» проповедуемые нравственные ценности и идеалы, хотя стремление к целостному изложению, безусловно, всегда присутствует в масонском мировоззрении.
Риторические формулы прежде всего направлены на чувства братьев. Внимание к слову, его обращенности к «пастве» постоянно занимало мастеров. В организационной структуре ордена была даже выделена особая должность ритора. Органическая связь риторических формул, проповеднического характера выступлений и нравственной философии создает определенную сложность для углубленного и содержательного анализа основных нравственных понятий масонов. Одним из возможных средств преодоления этого затруднения является привлечение к анализу тех нравственных ценностей, которые были утверждены «Уставом вольных каменщиков».
«Уставные» нормы поведения постоянно пропагандировались в нравоучительных речах. Примером могут служить следующие слова И.Рослякова: «Что Свободного Каменщика делает достойным, справедливым и совершенным? Верность к его Государю, строгое наблюдение закона его предков, закона христианского, повиновение предписанным установлениям и преданным из самыя древности просвещенными братьями, чистосердечное исполнение всего того, что человека украшает, возвеличивает и делает мудрым и щастливым в очах целого света. ..Послушание учрежденным братиям В.[еликом]у М.[астеру], а паче еще В.[ысоко] П. [росвешенному] брату Н. [аместному] В.[еликому] М.[астеру] почтеннейшему В.[еликому] М.[астеру] П.[ровинциальной] Любовь ко всем братиям и ко всему человеческому роду» [6].
Освобождение христианского образа человека от ортодоксально-православного контроля и церковной опеки открывало для масонов возможность проповедовать привычные для них ценности. Первая должность, которую призван исполнять вольный каменщик — любовь к Богу. «Любезный Брат! Первая твоя должность есть помнить Бога, тебя и всяческая создавшаго, бояться Его, любить и поклоняться Ему. Посвяти всю жизнь твою на служение всемилосердному Отцу твоему; буди Ему верен до скончания живота твоего. Будь истинный Христианин, употребляй все силы твои на исполнение святых заповедей Его, трудися день и нощь в познании самого себя, дабы наконец мог ты познать первого Виновника бытия твоего» [7]. Вставшие на путь орденского учения братья должны полагаться на волю Бога и «…Он подкрепит и проведет их к мете, от Него предложенной» [8].
Среди масонских должностей выделяется клятва Отечеству и государю. Она рационально обосновывается религиозно окрашенной теорией естественного права и общественного договора. «Высочайшее Существо вверило свою власть на земле государю», — говорили масоны. Этими словами они фиксировали действительные процессы, происходившие в русском обществе периода секуляризации. Именно тогда царская власть восприняла и приняла на себя священную миссию от церкви. Государь несет ответственность не только перед своими подданными, но прежде всего перед Богом. Каменщик может иметь (и имел) собственное мнение по вопросам государственной жизни, но несогласие с правительственными решениями не освобождает его от повиновения государственным законам.
В масонской среде к царствующим особам всегда было уважительное отношение. Несомненной популярностью в ней пользовался царь Петр I. Согласно масонскому преданию, именно он открыл первую ложу в России и был родоначальником отечественного вольнокаменщического движения. Царской семье посвящались песни, стихи, гимны, которые читались и исполнялись в ложах. «ПЕТРОВА кровь бесценна» [9], — поется в одной из масонских песен. Они стремились привлечь на свою сторону царствующих особ. По косвенным данным, в члены ордена были приняты Павел I и Александр I [10].
В масонских ложах проповедовался постепенный переход от одного уровня нравственного познания к другому. Стремление к поэтапному формированию нравственного сознания и нравственной деятельности каждого брата выражает одну из основных установок масонского образа мысли. Вот как объясняет данное положение Н.И. Новиков: «Для лучшаго успеха в деле своем разделила она детей своих на различные части, располагаясь по возрасту их, дабы единолетние чада ея и единообразным учением наслаждались; ибо не всякому во всякое время и всякое знание полезно […] Не шествуя по степеням лествицы, не можно быть на верху оныя; не утвердившись же в одной истине, не можно постигнуть следующия за оною; ибо всякая истина служит объяснением другия» [11].
Масоны предполагали, что каждой степени посвящения должно соответствовать и открываемое в ней знание. Этим, в частности, объясняется иерархическая структура масонства. Все степени посвящения имеют мистический смысл, но мало кто из масонов способен к открытию их иносказательного значения [12].
Для получения пользы от преподаваемого учения необходимо было точно следовать предписаниям ордена и учиться рассматривать предлагаемые истины в системе, а не отдельно одна от другой, не фрагментарно. Масоны учили, что всякая наука имеет свои начальные основания и только пройдя через них можно достичь ее вершин. Причем расположение масонского знания находится в гармоническом единстве со структурой натуры и устройством человеческой души. «Весь нравственный мир разделяется на различныя степени, и все степени сии связуются не иным чем, как единородством, или сходством, крайностей своих» [13].
Невозможно перейти от одного уровня к другому, не усвоив предыдуший. Тем самым они стремились к перестройке духовной организации брата, его внутреннего мира.
Орден имеет в своем устройстве порядок и стройность, подчеркивали мастера и, если братья будут исполнять предписанные им обязанности, то порядок установится и внутри их. При этом цели достигнет только тот, кто исполнит них от чистого сердца. Если вольный каменщик исполняет какую-либо обязанность, то ему легко перейти и к исполнению другой, поскольку масонские добродетели находятся во взаимной связи. Последствия изменения сознания братьев должны носить явно бытийный характер. Постепенность в освоении масонской науки препятствует внесению непоправимого хаоса в устройство человека. В этом случае и требуется определенная подготовка для «высоких познаний». Иначе «…жаждущий познания истины, ежели неосторожно и непостоянно ему оная открывается, бывает ослеплен сиянием оныя и часто навеки уже неудобным к ней делается. Не можно довольно часто повторять истину, весьма для всех нас важную; все твари имеют определенныя им число, вес и меру, и горе тому, кто преступает пределы сии!» [14].
Установка на поэтапность в нравственном возрождении человека постоянно действовала в этическом творчестве масонов, но не всегда реализовывалась на практике. Жестких границ между знаниями, которые получали братья первых трех степеней, не существовало. Чтобы утверждать это, достаточно обратиться к материалам журнала. Да и каким способом мастер мог «измерить» то внутреннее превращение, которое произошло у того или иного брата? Точно такие же слова можно сказать и в отношении высших степеней. Вполне понятно, что высокопросвещенные братья были искушены и в риторических приемах, и в навыках философско-религиозных размышлений, по сравнению с новопринятыми. Это, безусловно, так. Но ореол святости, который через Библию проник в мистическую и религиозную литературу, отражался и на теоретических занятиях высокопросвещенных мастеров. Сравнение речей, которые произносились в ученической, товарищической и мастерской ложах (а они разрабатывались, как правило, братьями высших степеней), с теми речами, которые звучали в части журнальных розенкрейцерских речей, показывает безусловную близость их основных нравственных понятий и устремлений.
Проповедуемые масонским орденом добродетели должны деятельно исполняться не только внутри братства, но и за пределами лож. Причем так, что «во всех общественных добродетелях должны мы пред прочими согражданами преимуществовать; ибо мы сугубо к тому обязаны, во-первых, яко члены возлюбленного Отечества нашего, а во-вторых, яко Каменщики» [15]. Обязанности вольного каменщика становились правилами повседневной жизни: «Не попускайте некоторым ложным Братьям приводить вас в пагубное заблуждение, будто все должности наши ограничены суть на то единое время, в которое находимся мы собраны в святилищах наших […] Все собрания наши были бы единою токмо детскою игрушкою, ежели б мы старались отличиться от прочих людей едиными знаками и словами, которыми нас научают, а не делами нашими» [16].
Мастера лож постоянно проповедовали, что достичь истинного счастья может только тот брат, который будет постоянно контролировать все свои поступки вне ложи, помнить те предписания, которые ему преподавались. Когда же наступит час, в который Всевышний Судья потребует отчета о всех делах, намерениях и мыслях масонов, то с братьев спросится гораздо строже, чем с других людей. Деятельное исполнение нравственных обязанностей за пределами лож приводит к формированию этики гражданского общества, а вместе с этим определенных устойчивых социально-психологических черт масонов.
Основное различие между масонами состоит только в добродетели. Ни состояние, ни богатства, ни другие достоинства не делают между братьев различия. «Равенство есть первый их закон. По сей системе весь свет почитается якобы республикою; каждая нация есть фамилия и каждый член — сын оной» [17]. Все члены масонского общества в соответствии с христианской традицией объявлялись братьями. «…Когда он Масон, то удобно ему бывает у всех Наций обрести отечество, братий и защитников, а нередко даже и щастие» [18].
Как все братья, члены масонского общества строят свои взаимоотношения на любви друг к другу, взаимопомощи, стремятся поступать с другими честно и пристойно. «Божественное, покоя исполненное дружество, сия любимая страсть мудрого и добродетельного, на которой единственно основывается блаженство жизни, есть почти у всех людей только ларва, а у Масонов поставляется оно должностию» [19].
Для каждого масона, читавшего эти строки, был понятен не только их буквальный смысл. Братский характер взаимоотношений приводил в русском обществе к распространению масонского протекционизма. В екатерининскую эпоху, по подсчету Г.В.Вернадского, от 1/6 до 1/3 русского чиновничества входило в состав масонских лож. Многие братья и не скрывали (например, И.П.Елагин) своей заинтересованности в приобретении новых связей и покровительства через вступление в масонскую организацию.
Безусловно, служебная карьера того или иного чиновника складывалась более успешно благодаря масонской поддержке. Даже о «заблудшем» брате в «Защищении Вольно Каменщического Ордена против чинимых гонителями онаго, возражении» говорится: «…Не престаем трудиться о его исправлении, и стараться, ежели возможно, как его так и прочих человеков учинить добродетельными и щастливыми» [20]. Однако такой «корпоративный дух», свойственный любому чиновничеству, не являлся исчерпывающим для понимания масонского движения в России. Скорее, по нему можно судить лишь об одной из черт масонства.
Положение о том, что вольнокаменщический союз складывается на равенстве и свободе требует дополнительного пояснения. Братья в ложах действительно равны, хотя масонские лидеры всегда хотели видеть в них богатых и знатных. Но для свободных каменщиков равенство — это равенство людей как творений Бога. «Человеки никогда не бывают совершенно равны один другому, ни силою, ни дарованиями, ни видом. Сверх сего всякой имеет еще страшную врожденную склонность владычествовать над другими и невозможно было бы ввести полное нераздельное равенство» [21].
В вольном каменщичестве как мистической системе особо важное место отводится роли учителя, наставника, передающего свой опыт и знания братьям. Мастер ложи выступает как хранитель вольнокаменщического учения. Его авторитет непререкаем. «Всякой, вступающий к нам, не принимает ли на себя имя ученика? Не признает ли он Мастеров наших своими учителями? Но что же есть ученик, и что — учитель? Все согласуются в том, что ученик есть тот, которой, познав в чем бы то ни было незнание свое, желает поучаться от особы, которую он почитает в том знающею; учитель же есть тот, которой знания свои сообщает не имеющим оных. И так самое определение сие показует уже нам, что ученик должен повиноваться учителю своему…» [22]; «…Все взаимные отношения наши и все зависимости, Орденом для благополучия детей своих учрежденный, суть не иныя, как токмо те, которыя существуют между учащим и учащимся. Мастер 1 есть учитель, а прочие Братья суть ученики его» [23].
Опровержение знаний, которые даются учителем, нарушает обязанности ученика и «…таковых мы не желаем иметь в собраниях наших» [24]. Но определенные ограничения накладываются и на учителя. «Не мни, сожаления достойный учитель, что единому тебе известны те положения, которыми ты, выбрав из модных сочинений, блестишь и славишься в круге твоего знакомства! Не думай, что ты одарен отменным проницанием и остротою, которых никто другой не имеет! Не воображай, что опыты твои суть достовернее опытов прочих Братий!.. Уверь себя, что есть между нами [есть] Братия, одаренныя таким проницанием, что видят даже и самый тот источник, из которого происходит непослушание твое…» [25].
Мастера лож активно проповедовали среди братьев такое нравственное понятие, как повиновение. Они обосновывали его различными способами.
Первое правило повиновения состояло в признании братом, что Создатель вселенной есть наш Творец; Им утверждается покой души масона; Он является источником блага и центром совершенства.
Второе правило повиновения «…есть почтение и повиновение Государю, яко Божественному образу на земле сей, из коего повиновения истекает исполнение гражданских законов и любовь к отечеству…» [26].
Третье правило состоит в повиновении мастерам, которым Провидение вручило средства для исправления братьев. Они стараются «[…] о сообщении …того благополучия, кое милосердие Великого Строителя чрез них …ниспосылает» [27]. От повиновения мастерам исходит несомненная польза для братьев, только повинуясь старшим, они могут избежать «падения», хотя с различных сторон раздаются голоса, что именно здесь находится «Истинный Свет». (Данное объяснение совершенно оправдано в условиях непрекращающихся исканий масонов.) «Знайте, что повиновение и просвещение наше идут всегда в одной степени: чем более и чем искреннее бывает повиновение, тем более усугубляются и объясняются знания наши» [28].
Желание масонов привести удовлетворение религиозной потребности на внецерковной основе в определенную систему отвечало требованиям времени. Но не только. Мастера лож — это лидеры религиозно-нравственного движения гражданского общества. Единственная власть, на которую они могли рассчитывать, — это власть нравственно-духовного авторитета. И между лидерами всегда происходили столкновения и разногласия даже, казалось бы, там, где внешне царили спокойствие и взаимопонимание.