Ведь несправедливо платить рабочему — в поле, на фабрике, в мастерской — лишь его раз и навсегда установленное жалование, и ничего больше, то есть минимальную рыночную себестоимость его труда, и то лишь ровно столько времени, сколько он в состоянии работать, а мы нуждаемся в его труде; и напротив, когда его работоспособность пожирает болезнь или старость — бросать его и его семью умирать от голода; ужасными невзгодами покарает Господь народ, в государстве которого дети бывшего рабочего едят вареную луговую траву, а матери душат своих младенцев в колыбели, чтобы купить себе хлеба на деньги, которые благотворительный фонд выдаст им на похороны. Законы того, что претенциозно называется людьми «справедливостью», могут пунктуально исполнять и падшие ниже всех, «аристократы» царства Сатаны. Справедливость, лишенная сочувствия, — всего лишь эгоистичное безразличие, не более достойное почестей, чем мизантропическая отстраненность. Сострадание существует даже среди похожих на волоски осциллярий, простейших существ растительного мира, мириады которых можно легко обнаружить с помощью микроскопа в капле болотной воды. Ибо они, точно по взаимному согласию, собираются небольшими группками по краю сосуда, в который помещены, и начинают одновременно продвигаться вверх; и если одна из группок устает от движения или решает изменить маршрут, то все остальные замирают на месте, не перемешиваясь и оставаясь в полном порядке, словно подчиняясь распоряжениям мудрых командиров. И муравьи, и пчелы оказывают друг другу помощь, которую, по строгим человеческим законам, можно считать превышающей насущную необходимость. Естественно, что стоит нам лишь немного поразмыслить, как мы непременно придем к выводу, что каждый человек есть всего лишь частица одного из элементов общества, неразрывно связанная со всеми остальными своими братьями по нации. Не только действия, но и воля, и мысли других людей определяют или влияют на его судьбу и предназначение, сулят ему честь или бесчестие, жизнь или смерть. Эпидемии, физические и моральные, смертельно опасные и невероятно заразные, общественное мнение, общественные разочарования, энтузиазм, другие электризующие общество феномены и течения мысли, нравственные и интеллектуальные, доказывают существование вселенского сочувствия. Голос одного-единственного серого человечка — жест невежественности, тщеславия, самодурства или предубежденности, — решающий исход выборов и открывающий Глупости, Несостоятельности и Некомпетентности дорогу в Сенат, ввергает страну в бедствия войны, ломает наши судьбы, убивает наших сыновей, уничтожает плоды трудов наших рук и наконец сталкивает нас, беспомощных, со всем нашим безуспешно сопротивляющимся интеллектом, в могилу. Эти размышления должны подвести нас к выводу о том, что справедливость по отношению к другим и к нам самим — это одно и то же; что мы не можем очертить наши обязанности по наугольнику, прямыми линиями, но наоборот, должны вписать их в великую окружность, очерченную циркулем; что круг человечества — это граница, а мы сами — лишь точка в его центре, капля в Атлантическом океане, атом, мельчайшая частица, связанная таинственной силой притяжения, которую мы называем состраданием, со всеми прочими такими же частицами; что физическое и нравственное благополучие других не могут быть нам безразличны; что мы напрямую заинтересованы в развитии и совершенствовании общественных разума и нравственности, в благополучии и благосостоянии человечества в целом. Невежественность людей, их нищета и бедствия, как результат этого — деградация, огрубение и падение нравов, — все это болезни; и нам никогда не удастся столь высоко подняться над остальным человечеством и столь искусно спрятаться от них, чтобы избегнуть их тлетворных миазмов и магнетического излучения. Особенно необходима справедливость народам в целом. Несправедливое государство приговорено Господом к бедствиям и разрушению. В этом — истина учения Предвечной Мудрости и всего хода истории. «Праведность возвышает народ, а беззаконие — бесчестие народов… Удали неправедного от царя, и престол его утвердится правдою»¹. Народ, который завоевывает земли за землями путем подлога и насилия над слабыми, ломая их немощное сопротивление, нарушает свои обязательства по политическим и торговым договорам, а вместо законов справедливости и чести водружает во главу угла плоды алчных устремлений, низменные предрассудки подлой политики и бессчетные хитросплетения расчета и выгоды, обречен на гибель; ибо здесь, так же, как и в случае с любым человеком, последствия совершенного зла неотвратимы и ужасны. Всем несправедливостям уже давно вынесен приговор, он записан Богом в природе человека и в природе всей Вселенной, поскольку он есть часть природы Бога Беспредельного. Никакое зло никогда не преуспеет. Приобретения Несправедливости суть ее потери; радости Несправедливости — ее горе. Неправедность часто выглядит преуспевающей, но успех ее — это поражение и позор. Если ее последствия и обходят стороной самого виновника, они всей своей тяжестью обрушиваются на его детей, стирая их в прах. Философская, физическая и нравственная Истина, пусть и в форме угрозы, состоит в том, что Господь наказывает за несправедливости отцов или детей, внуков или правнуков, ибо не может Он допустить безнаказанного нарушения Его заповедей. Вне зависимости от срока, день возмездия все равно настанет, будь то возмездие отдельному человеку или целому народу; грешник обманывает только самого себя: ему так или иначе не миновать расплаты за его грехи. Лицемерие — это та дань, которую добродетель и справедливость платят пороку и греху. Это Сатана, рядящийся в ангельские облачения, сотканные из Божественного Света. Оно одинаково отвратительно в нравственности, политике и религии, в человеке и в народе. Несправедливость, творимая под прикрытием равенства и честности; порицание порока на людях и тайная приверженность ему; претензии на широкий кругозор и жестокое отвержение мнения других; проповедь принципов масонского человеколюбия и глухота к стонам униженных и плачу страдающих; воспевание разума людей и в то же время составление против них заговоров, основанных на использовании их же невежества и простоты; клятвы в собственной чистоте, сочетающиеся с грязнейшими пороками; клятвы в собственной чести и низкое бегство с поля боя, когда битва еще даже не проиграна, в беспристрастности одновременно с продажей своего избирательного голоса ради важного поста или денег, — вот как чаще всего проявляется лицемерие в нашем обществе. Эти его проявления настолько же часты, насколько бесчестны и порочны. Украсть мантию судьи Божьего суда, чтобы служить трибуналу Сатаны; везде кричать о своей вере в Бога Милосердного и Спасителя Любящего и одновременно с этим преследовать иноверцев; разрушать дома вдов и сирот, а потом долго и помпезно молиться; проповедовать воздержание и одновременно с этим купаться в похоти; проповедовать смирение и в то же время нарушать гораздо более важные законы государственности, справедливости, милосердия и веры; замечать былинку в глазу своего ближнего, не замечая бревна в своем; омывать кубок снаружи, оставляя его внутри полным отбросами и мусором; стараться выглядеть перед окружающими праведным и честным, но в действительности быть полным лицемерия и лжи, — вот что значит уподобиться гробу окрашенному, который кажется снаружи красивым, а внутри полон праха, костей и нечистот. Республики прячут свои амбиции под лозунгом стремления «расширить территорию свободы» и объявляют своим «явным предначертанием»² аннексию территорий других республик путем ли неприкрытого насилия, пряча ли его под красивыми и пустыми словами. Империя, основанная удачливым воином, тут же начинает претендовать на некие «исконные границы» и призывает на помощь такие слова, как «необходимость» и «интересы безопасности» для оправдания неприкрытого грабежа. Великая торговая нация³ укрепляется на Востоке и немедленно ощущает необходимость, и необходимость постоянную, в расширении пределов своих доминионов и подчинении Индии. Великие деспотические династии делят между собой целые королевства, например, Польшу, и готовятся протянуть захватнические щупальца чуть ли не до самой Луны. Установление равновесия сил всегда было поводом для уничтожения государств. Карфаген⁴, Генуя, Венеция, чисто торговые города, для того, чтобы стать городами-государствами, вынуждены были подчинить себе сопредельные территории путем насилия или подлога. Александр выступил в поход на Индию, Тамерлан⁵ мечтал о создании всемирной империи, сарацины покорили Испанию и угрожали даже Вене. Жажда власти неутолима. Ни человеку, ни целому народу никогда не бывает достаточно той власти, которой они обладают; когда Рим был величайшей империей мира, его императоры требовали почитать себя как богов. Римско-католическая церковь объявила себя полновластной владычицей души человека и всей его жизни от колыбели до гроба. Она продавала индульгенции на прошлые и будущие грехи. В вопросах веры она объявила себя непогрешимой. Чтобы обратить в свое лоно мексиканцев и перуанцев, ей понадобилось уничтожить каждого десятого из них. Она раздавала троны и отнимала их; вердиктами об отлучении она обрекала на адские муки целые народы. Испания, возгордившись своими успехами в Индии, возмечтала стереть с лица земли протестантизм в Нидерландах, в то время как Филипп II⁶ женился на королеве Англии и вместе они хотели «вернуть» и эту страну папскому престолу. Затем Испания пыталась достичь той же цели с помощью своей «Непобедимой армады»⁷. Наполеон сажал на троны своих родственников и полководцев, таким образом распределив между ними пол-Европы. Империя русского царя превышает по размерам Римскую. Но история всех империй одинакова: приобретение, распад, крах. Господь строго судит несправедливость. Попытки подчинить себе волю других и пленить душу, поскольку власть над нею важнее и полнее любой иной власти, всегда отражали главное устремление людское. Это основание всех видов прозелитизма и всех проповедей, начиная от учения Месмера⁸ и заканчивая Римско-католической церковью и Французской республикой. На этом основана система апостолической преемственности, как в учении Иисуса, так и у Магомета. Только масонство проповедует терпимость, право всех государств мира на самоопределение. Ему в равной степени претят образы монархии, которая старается расширить путем завоеваний свои территории; церковь, которая отстаивает свое право на уничтожение ереси огнем и мечом; конфедерация государств-штатов, которая настаивает на поддержании союза с помощью силы и установлении братских связей путем убийства и подчинения. Если с нами несправедливо обошлись, для нас естественно желать мести, как естественно и оправдание ее тем доводом, что мстим мы не по причине нанесенного нам оскорбления, а для того, чтобы несправедливость не повторилась, поскольку тот, кто совершил ее, был бы поощрен на новые несправедливости фактом отсутствия должной реакции на его поступок в сочетании с преимуществами, полученными им в его результате. Подчиниться факту обмана — значит, поощрить обманщика к новой лжи; следовательно, мы имеем полное право считаться избранным орудием Господа, которым Он карает бесчестных, и во имя Него и с Его Именем на устах уничтожать зло, делая невозможной его деятельность и убеждая его в неотвратимости наказания. Месть, по одному из определений, — это «первобытная справедливость», однако чаще всего она является и продуктом гнева, и следовательно, недостойна чистой души, которая не должна позволять неблагодарности и насилию нарушать свой покой. Несправедливости, которые мы терпим от нечестивых, столь же недостойны нашего внимания и тем более гнева, сколь те, которые мы терпим от насекомых или зверей; и если мы убиваем гадюку, или волка, или гиену, мы должны делать это не в гневе, с не меньшим безразличием, чем, например, с корнем вырывая сорняк. Если бы для человека не было бы естественно желать мести в форме возмездия, то истинному масону неплохо было бы поразмыслить над тем, что, поступая так, он становится орудием в руках Господа и месть его должна быть измерена справедливостью и смирена милосердием. Закон Господа гласит, что наказанием для жестокости, преступности и зла станут их собственные плоды; а те, с кем обошлись несправедливо, униженные и оскорбленные, в той же мере являются орудием в его руках, с помощью которого Он поддерживает исполнение этого закона, в какой им являются болезни, общественные катаклизмы, вердикты Истории и проклятие потомства. Кто может утверждать, что конкистадор, рубивший на куски живых индейских детей, кормивший их мясом своих собак, военный тиран, без суда и следствия казнивший своих подданных, подонок, предавший или обесчестивший свой народ, банкир, наживший свое состояние путем подлога, банкрот, пустивший по миру не один десяток сирот, чиновник, преступивший свою клятву, судья, за взятки творивший беззаконие, законодатель, чья профессиональная несостоятельность привела к развалу государства, не должны быть наказаны? Так пусть будет так; пусть униженные и оскорбленные или те, кто симпатизируют им, будут орудиями Господнего возмездия; но всегда это должно исходить из высших побуждений, а не из соображений личной мести. Помните, что каждая из нравственных черт человека имеет свой прототип среди животных менее развитых: жестокая низость гиены, жестокая алчность волка, безжалостная ярость тигра, предательская ловкость пантеры, — все это можно найти в человеке, и когда мы находим это в нем, мы должны испытывать к этим чертам те же чувства, которые мы испытываем к ним в животном мире. Зачем настоящему человеку гневаться на гуся за то, что тот шипит, на фазана — за то, что тот напыщенно выглядит, на осла — за то, что он противно кричит, а на обезьян — за то, что они передразнивают его и строят гримасы, хотя их внешний вид и напоминает человеческий? Не менее истинным является и то утверждение, что гораздо достойнее простить, чем отомстить, и что в действительности мы должны слишком сильно презирать тех, кто несправедливо обошелся с нами, чтобы при этом еще и гневаться на них и желать мести. Переходя в сферу Солнца, мы переходим в область Света. Древнееврейское слово «золото» — «захав» (זחב) — означает также «свет», наиважнейшим источником которого для Земли является Солнце. Таким образом, в великой восточной аллегории древних иудеев река Фисон протекает вокруг земли золота, или Света, а река Гихон — вокруг Эфиопии, или земли Тьмы. Мы знаем о том, что такое свет, больше древних. По одной из современных гипотез, это не просто поток мельчайших частиц, с огромной скоростью отлетающих от Солнца; наоборот, это небесное тело лишь служит источником извечных колебаний эфира⁹, заполняющего весь Космос, которые в виде световых волн достигают самых отдаленных планет и звезд, снабжая их светом и теплом. Для древних же свет всегда исходил от Божества. Для нас, так же как для них, он является достойным символом Истины и Знания. Для нас символично также путешествие человеческой души вверх, через несколько небесных сфер; но мы тоже не знаем, куда в итоге попадает человеческая душа в конечном итоге своего странствия вверх, через несколько небесных сфер; мы точно так же не знаем, куда в итоге своего путешествия попадают наши души, как не знали этого они; мы не знаем и откуда души приходят к нам, как не знали и они. Они всегда стремились сформировать хоть какие-то понятия об этом, хоть какую-то веру. В настоящее время люди часто удовлетворяются тем, что просто ничего не думают по этому поводу, лишь полагая очевидным, что душа есть нечто отдельное от тела и живущее после его смерти, но существовала ли она до появления тела, они не считают нужным обдумывать, им просто нет до этого никакого дела. Никто не задается вопросом, исходит ли душа от Бога, появляется ли она из ничего, рождается ли она подобно телу, как влияют на нее души отца и матери. Так давайте же не смеяться над убеждениями древних, пока мы сами не пролили большего света на эти вопросы; давайте примем к сведению символы, оставленные ими для нас, определяющие душу как происходящую от Бога, появляющуюся в его сфере, возвращающуюся в нее после избавления от тела, имеющую возможность возвратиться туда только после очищения от всех пороков и грехов, которые свойственны нам и которые отяготили ее вследствие взаимодействия с телом. Неудивительно, что тысячи лет назад люди поклонялись Солнцу и что и в наши дни эта вера живет среди парсов¹⁰. В действительности же они изначально поклонялись невидимому Богу, для которого свет Солнца, неизменный в веках и поколениях людей, был лишь внешней формой и средством общения с человечеством. Еще задолго до того, как этот магический свет наблюдали из своих долин халдейские пастухи, источник его постоянно и неизменно, как и сейчас, вставал на Востоке как предвечный Бог, а затем заходил на западе как Царь Мира, чтобы на следующее утро снова восстать в том же ореоле величия. Мы поклоняемся Неизменности. Именно этой неизменности предвечного Солнца поклонялись жители Баальбека¹¹. То, что оно дарит нас светом и жизнью, обладало для них второстепенной важностью. Основной и величайшей идеей их веры было признание Божества в свете Солнца, и Его неизменность была для них связана с неизменностью дневного светила. Это светило видело, как низвергались троны, как землетрясения потрясали мир и сравнивали горы с землей. Оно нисходило в свои чертоги далеко за Олимпом, за Геркулесовыми столпами, чтобы каждое утро снова восставать ото сна и зреть храмы, которые люди построили в Его честь. Оно воплотилось в образах Брахмы¹², Амона¹³, Осириса, Бэла, Адониса¹⁴, Малкарта¹⁵, Митры и Аполлона; народы, которые давали Ему эти имена, состарились и умерли. Мох вырос на капителях чудесных колонн Его храмов, но сияние Его лучей озаряет и этот мох. Песчинка за песчинкой разрушались великолепные портики, и ветер уносил их прах, но Его лучи освещали и этот прах. Обваливались своды, но Его лучи все так же неизменно озаряли опустевшие Святая Святых. Ничего странного посему нет в том, что люди всегда поклонялись Солнцу. Существует некое водное растение, на листьях которого капли дождя долгое время могут перекатываться по отдельности, не объединившись в более крупные капли, наподобие ртути. Точно так же перекатываются точки зрения на вопросы веры, как в политике, так и в религии. Довод, убедительный для разума одного, не является таковым для другого. Сила логики доступна лишь немногим умам, или душам, если их рассматривать как противовес умам. В самом человеческом разуме содержится некое противоречие, которое обусловливает тот факт, что ложная логика гораздо сильнее истинной воздействует на умы десяти десятых из тех, чей разум общепризнан. Даже среди судей вряд ли один из десяти способен вести логический спор. Для каждого разума истина — это то, что прошло сквозь призму его восприятия. Для большинства людей истина — это материя в сфероидальном состоянии. Точно капля холодной воды на раскаленной докрасна металлической пластине, она дрожит, кружится и танцует, но не касается ее поверхности; но сознание может вонзиться в истину, как рука, смоченная сернистой кислотой, — в раскаленный металл, при этом даже не поранившись. Слово «Хайрум», или «Хурум», — сложное. Гесений¹⁶ переводит слово «Хурум» как «благородный» или «свободнорожденный», где «хур» означает «белый» или «благородный». Также это слово означает оконный проем и глазницу. «Хри» означает «белый» или «открытое место», а «хрис» — «солнечный диск», как, например, в Книге Иова¹⁷, 8:13 и 10:7. «Кришна», в свою очередь, — солнечный бог индусов. Слово «хурн» на фарси означает также Солнце. От слова «кур» или «хур» также происходит географическое название Нижнего Египта — Хора. По словам Брайента¹⁸, на местном наречии Солнце называлось «кур» (смотри об этом в его «Мифологии»), а по Плутарху, древние персы называли солнце «курос». Греческое слово «кюриос» — «Господь», аналогичное финикийскому и древнееврейскому «Адонай»¹⁹, применялось также к Солнцу. Многие места, принесенные в жертву и посвященные солнечным божествам, сохранили этот факт в своих названиях: Кура, Курия, Курополь, Курина, Курешата и Корусия в Скифии. Египетское божество, которое греки называли Гором, на языке египтян звалось Хер-Ра²⁰ или Хар-ерис, где «хер» или «хар» означало «Солнце». На санскрите Солнце называется «хари». Имена божеств Ара, Ареса, Ариала, Арьягабана, Аримана, где «ар» обозначает «огонь» или «пламя», того же происхождения. Гермес, или, точнее, Хармес (Арам, Рем, Харам, Арамейас) — это Кадм, Божественный Свет Мудрости. Меркурий, или Маркури, по Моверу²¹, — это «мар», или Солнце. По-древнееврейски, «аор» (אהר) — это «свет», «огонь» или солнце. Кир²², по мнению Ктесия²³, был так назван от слова «курос» — «Солнце». По Гезихию²⁴, Адонис изначально звался Курис. Аполлона, солнечного бога, называли также Курейос, от названия фосского²⁵ города Курры. Жители Курины, по происхождению эфиопы, или кутиты²⁶, почитали Солнце под именами Ахур и Ахор. Мы знаем из подробных отчетов, предлагаемых нам древними хрониками Цура, что главное празднество, посвященное культу Малкарта, перерождение Солнца во время Зимнего солнцестояния, проходившее в этой местности, называлось «пробуждением» или «новым рождением» и сопровождалось возжиганием огней, в пламени которых божество, как предполагалось, должно было обрести новую жизнь. Празднество это проходило в месяц перейти (барит), второй день которого соответствовал 25 декабря. Первым, по словам Мовера, провел эту церемонию Хурум, царь Тирский. Эти факты известны нам из трудов Иосифа Флавия²⁷, Сервия²⁸ («Энеида») и Нонния²⁹ («Дионисии»), и, по стечению обстоятельств, которое никак не может оказаться случайным, тот же самый день праздновался в Риме как Dies Natalis Solis Invicti, праздник Рождества Непобедимого Солнца. Также в Цуре поклонялись и Геркулесу под именем Хараклеса. Таким образом, уже во время строительства Храма смерть и новое рождение солнечного бога разыгрывались в Цуре (Тире) союзником Царя Соломона, в день Зимнего солнцестояния в сопровождении огненного шествия Малкарта, цурского Хараклеса. Арерис, или Хар-ерис, позднее — Гор, получил свое имя от того же древнего корня, откуда древние евреи получили слово «ор» или, с прибавлением определенного артикля, «аор» — «свет» или «единственный, тот самый свет», «пламя», «великолепие», «Солнце» и «солнечные лучи». Ранним иероглифом Гора была точка в центре окружности, позже — два глаза; а празднество на тридцатый день месяца Епифи, когда, как предполагалось, Солнце и Луна находятся с Землей на прямой линии, называлось в переводе «День рождения глаз Гора».