Так и херувимы, по мнению Клемента и Филона, представляют собой два полушария, а их крылья — движение небесной тверди и времени, управляющего перемещением знаков Зодиака. «Ибо Небеса летят», — пишет Филон, рассуждая о херувимах, являвшихся изображениями крылатых быка, льва, человека и орла; между тем в Нимроде¹ было найдено огромное количество изображений крылатых быков и львов; они считались символами блага и процветания, потому что в день Весеннего равноденствия Солнце пребывало в знаке Тельца, а в день Летнего солнцестояния — в знаке Льва²; в день же Осеннего равноденствия оно переходило в знак Скорпиона (символом которого был Орел), что считалось дурным предзнаменованием; знак Водолея же соответствует Зимнему солнцестоянию. 
Клемент пишет, что семь ветвей подсвечника символизировали семь планет, сохраняя во взаимном расположении величественную музыкальную гармонию, центром и основой которой было само Солнце. Они были расположены по три по обе стороны от центра, пишет Филон, подобно планетам по обе стороны от Солнца — посредника и дирижера всемирной гармонии, символом которого являлась центральная ветвь подсвечника. И Филон, и Марциан Капелла в своем «Гимне Солнцу» утверждают, что великое светило соответствует четвертой ноте музыкальной гаммы.
Рядом с подсвечником располагались также и другие символы земли и растительного мира, с поверхности которого испаряется, утекая в небо, вода. Храм являлся уменьшенной моделью мира. Там были подсвечники с четырьмя ветвями — символы четырех стихий и четырех времен года; с двенадцатью ветвями — символы знаков Зодиака; и даже с тремястами шестьюдесятью ветвями — по числу дней года без дополнительных. В подражание храмовым строителям города Тира, которые обычно ставили у входа в храм две бронзовые колонны³, строители Иерусалимского Храма также возвели колонны в честь огня и ветров. Полусферическое Медное море, поддерживаемое четырьмя группами по три быка, смотрящими на четыре стороны света, символизировало великого Быка Весеннего равноденствия и в Тире было посвящено Астарте, храм которой, по свидетельству Иосифа, был возведен Царем Хирамом. Богиня эта обычно изображалась в бронзовом шлеме с эмблемой быка. Трон Соломона, поддерживаемый львами и с поручнями в виде быков, также являлся символом Весеннего равноденствия и Летнего солнцестояния.
Макробий пишет, что солнцепоклонники Фракии возвели своему солнечному богу Саба-Зевсу (Сабазию) — греческому Вакху — храм на горе Салмидесской, который был круглым в плане — как Земля и Солнце. Круглое отверстие в крыше пропускало внутрь лучи света, таким образом, обеспечивая присутствие солнечного бога в храме во время посвященных ему церемоний; и он сиял там точно так же, как в своей небесной обители, рассеивая тьму святилища, олицетворяющую земной мир. Там проходили Мистерии страстей, смерти и воскресения Вакха.
Через окно в крыше освещался и храм Элевсинских Мистерий. Освещенное таким образом святилище Дион уподобляет Вселенной, от которой он отличается, по его мнению, только размерами; во время празднования этих Мистерий огромное значение имели также аллегорические изображения великих светочей Природы. Там присутствовали изображения Солнца, Луны и Меркурия (который был тем же самым богом, что и Анубис, спутник Исиды); и в наше время они присутствуют в масонской ложе за тем только исключением, что Меркурий у нас заменяет, как это ни глупо, Досточтимый Мастер Ложи.
Евсевий называет главными служителями Элевсинских Мистерий, во-первых, Иерофанта, облаченного в одежды Демиурга, то есть Великого Строителя Вселенной; во-вторых, Дадука, или факелоносца, олицетворявшего Солнце; и, в-третьих, Иероцерика, олицетворявшего Меркурий и несшего в руке кадуцей⁴. Посвященным строго воспрещалось сообщать какие-либо подробности посвящения в Мистерии и вообще религиозного служения профанам, а поэтому нам совершенно не известно, во что были облачены, какими другими атрибутами обладали и какие обязанности выполняли эти первосвященники. Даже Апулей и Павсаний не нашли в себе душевных сил написать об этом.
Нам известно только, что все церемонии мистериального культа поражали своим великолепием; все в них было нацелено на то, чтобы поразить, удивить и напугать профана, воздействуя на него через зрение и слух. Иерофант, огромного роста, с длинными волосами и благородными чертами лица, старый, мрачный и несколько не от мира сего, со звучным и мелодичным голосом, в царских одеждах восседал на троне, воплощая бога вечного движения Природы. От остальных его отгораживала завеса вечной тайны, которую никто из смертных не имел права приподнять. Даже имя его скрывалось от всех прочих, как Неизрекаемое Имя Демиурга.
Дадук также был облачен в длинные одежды, у него были длинные волосы, а на голове — ритуальная повязка. Каллия⁵, занимавшего этот пост и захваченного в плен во время битвы при Марафоне, варвары приняли за царя, потому что он был облачен во все регалии своего титула. Дадук обычно возглавлял шествие кандидатов на посвящение и проводил их ритуальное очищение.
Нам неизвестно, какие функции выполнял Эпибом, или алтарный прислужник, воплощавший Луну. Эта планета считалась одной из обителей человеческих душ и одними из двух великих врат, через которые они восходили на Небо и нисходили обратно на Землю. За проход душ через великие врата обычно отвечал Меркурий, потому что он находился фактически прямо посредине их пути от Солнца к Луне. Он или пропускал их, или запрещал им следовать далее, в зависимости от степени их внутренней чистоты, поэтому Иероцерик, или священный Вестник, воплощавший Меркурий, обязан был следить за тем, чтобы в храм Мистерий не допускались профаны.
Те же самые должности исполняли жрецы Исиды, судя по описанию, представленному Апулеем. Облаченные в белые льняные одежды, тесно обтягивающие грудь и доходящие до самой земли, все они выходили строго организованной процессией: первый нес светильник в форме корабля, второй — жертвенник, третий — золотую пальмовую ветвь и кадуцей. Они играли те же роли, что и жрецы Элевсинских Мистерий, следовавшие по должности за иерофантом. За ними шел четвертый жрец с поднятой вверх раскрытой ладонью левой руки, поливающий землю молоком из золотого сосуда в форме женской груди. Его раскрытая рука символизировала равенство и справедливость, а разлитое молоко — нашу галактику Млечный Путь, по которой восходили и нисходили души. Далее шли еще двое жрецов, у которых в руках были опахало и сосуд с водой, символизирующие очищение душ воздухом и водой; третье очищение — землей — символизировало обрабатывающее землю животное, то есть корова или бык, которых вел еще один жрец.
Затем шли носильщики, державшие на плечах ковчег с детородными органами Осириса, или, возможно, обоих полов — символами зачинающей и порождающей сил Природы. По египетской легенде, Тифон, разрубив тело Осириса на множество кусков, бросил его детородный орган в Нил, где его сожрали рыбы. Атис оскопил сам себя, как поступали впоследствии и его жрецы; Адонис утратил орган размножения, будучи жестоко ранен диким вепрем, — и все это были символы утраты Солнцем его живительной и всепорождающей силы в день Осеннего равноденствия и начала его нисхождения в область зимней тьмы. Здесь стоит вспомнить о скорпионе, на древних барельефах жалящего Быка Весеннего равноденствия в детородный орган.
Затем шел, пишет Апулей, «жрец, несший, прижав к груди, нечто радовавшее душу несущего, достойное всяческого поклонения изображение Верховного Бога, не похожего своим видом ни на человека, ни на домашнюю скотину, ни на птицу, ни на дикого зверя, — ни на какое живое существо; возвышенное творение, достойное поклонения по своей новизне и непохожести ни на что в мире; чудесный, неописуемый символ религиозных Мистерий, созерцать который следовало в полной тишине. Был это небольшой сосуд червленого золота, искусной работы, круглый в основании, сплошь покрытый египетскими иероглифами. Горлышко его было вытянуто не вверх, а в сторону, напоминая очертаниями длинный желоб; на другой его стороне была рукоятка, также вытянутая в сторону и увенчанная изображением свернувшегося кольцами аспида, высоко поднявшего свою отвратительную морщинистую голову».
Священный василиск⁶, эмблема царской власти фараонов, часто встречается среди украшений памятников древности именно в таком виде, то есть в виде змея, свернувшегося в кольца и поднявшего вверх голову. Василиск был Фениксом⁷ змеиного племени, а сосуд, скорее всего, представлял собой такую же точно вазу в форме огурца, с длинным горизонтальным носиком, из какой жрецы на древних египетских стенных росписях поливают фараонов скипетрами и тау-крестами (crux ansata).
Кандидатов на посвящение в Мистерии Митры принимали в пещере, также символизирующей мироздание. По свидетельству Евбула⁸, первым начал проводить посвящения в пещерах Зороастр. На Крите пещеры освещали в честь Юпитера; в Аркадии⁹ — в честь Луны и Пана; на острове Наксосе¹⁰ — в честь Вакха. Персы устанавливали в пещерах, посвященных Митре, престол этого бога, Отца Порождающего, Демиурга, рядом с точкой, куда Солнце бросало свет в день Весеннего равноденствия, так, чтобы Север был от него по правую руку, а Юг — по левую.
Порфирий пишет, что Митра управляет равноденствиями, восседая на быке — символическом атрибуте Демиурга — с мечом в руках. Равноденствия считались древними народами великими вратами, сквозь которые души проходят из полушария света в полушарие тьмы и обратно. Мимо этих врат также проходила дорога Млечного Пути, и древняя теология именовала его Дорогой Душ. По мнению Пифагора, именно из человеческих душ состоит эта сияющая небесная тропа.
Порфирий пишет также, что путь душ, их постепенное продвижение по мирам, пролегает через многие звезды и планеты; в пещере митраических посвящений были представлены не только символы зодиакальных и иных созвездий, четверо врат зодиакальных же равноденствий и солнцестояний, через которые души проникают в сотворенный мир и покидают его, странствуя между обителями света и тьмы, но и семь планетарных сфер, через которые душам необходимо было пройти во время нисхождения с небес, усыпанных недвижимыми звездами, в мир земных стихий; эти семь сфер были представлены в виде соответствующих им семи дополнительных врат, через которые души также обязательно должны были пройти.
Об этом, по свидетельству Оригена, писал Цельс, утверждавший, что аллегорическим изображением этого блуждания душ среди звезд и планет была лестница, стоявшая на земле, состоявшая из семи ступеней, представленных семью вратами, и достигавшая небес своей верхней площадкой — восьмой ступенью, символизирующей звездное небо. Первыми вратами, говорит Цельс, были врата Сатурна — свинцовые, тяжесть которого символизировала медленное и тягостное прохождение душами своего небесного пути. Вторые — врата Венеры — были медными, что символизировало ее мягкость и подвижность. Третьи — врата Юпитера — бронзовыми, в знак стабильности и суровости. Четвертые — врата Меркурия — железными, в знак усердия и непрерывной активной деятельности. Пятые — врата Марса — жестяными, в знак неравенства и изменчивости. Шестые — врата Луны — серебряными, а седьмые — врата Солнца — золотыми. Этот порядок планет не соответствует их действительному астрономическому расположению: он носит символический, мистериальный характер, как и порядок дней недели, названных в честь этих планет, потому что открывается неделя субботой и заканчивается воскресеньем, а порядок, таким образом, становится обратным¹¹. Это продиктовано, полагает Цельс, некими внутренними гармоническими межпланетными соотношениями.
Таким образом, становится очевидным существование глубокой внутренней связи между священной наукой Мистерий и древними астрономией и физикой; величественные храмовые церемонии являлись отображением процессов, происходящих в видимой Вселенной, то есть аллегориями самой Природы, которые обволакивали душу посвящаемого, как это происходило с ней во время прохождения через семь планетарных врат и врата солнцестояний и равноденствий при нисхождении по Млечному Пути в сферу материальных проявлений. Но вместе с тем Мистерии представляли кандидату в виде воспринимаемых его чувствами образов невидимые силы, управляющие движением Вселенной, а также добродетели, личные качества и силы материального характера, поддерживающие существование и функции мироустройства. Об этом также пишет Порфирий.
Мир, по мнению древних философов, был не просто материальной сущностью, чем-то вроде механизма или машины. Великая первичная Душа, пронизывающая все материальные вещи, одухотворяла все члены гигантского тела Вселенной; соответственно, столь же величественный Разум управлял всеми процессами в ней, повсеместно поддерживая высшую гармонию. Посему единство Вселенной, воплощенное в символическом Яйце, содержало в себе, строго говоря, два единства — Души и Разума, пронизывавших все вселенские составляющие; для Вселенной, считавшейся древними живой и одухотворенной, они были тем же, чем являются для отдельно взятого человека его душа и разум.
Доктрину единства Бога, в этом смысле, проповедовал и Орфей. Доказательством этого являются его гимны — палиноды, — отрывки из которых часто цитируют Отцы Церкви, например, Юстин, Татиан¹², Клемент Александрийский, Кирилл¹³ и Феодорит¹⁴, а Евсевий в своих трудах приводит их целиком со слов Аристовула. Учение о Логосе (Слове), или Ноосе (Разуме), его воплощении, смерти и воскресении, о его соединении с материей и разделении в материальном мире, преодолев которое он возвращается в свой первичный Союз, — короче говоря, вся теория происхождения и странствий души проповедовалась Мистериями, лежа в основе их доктрин.
Император Юлиан толкует Мистерии Атиса и Кибелы, исходя из того же метафизического принципа существования Разума Демиурга, Его нисхождения в материю и Его возвращения к Своему Истоку, — а потом переносит это объяснение также и на Мистерии Цереры. Точно так же поступает Саллюст, признающий в Боге вторую разумную силу, нисходящую в порождающую материю, чтобы организовать ее. Мистические идеи формировали органическую составную часть священной доктрины и церемоний посвящения, целью которых, как пишет Саллюст, было воссоединить человека со всем миром и Богом, а по Клементу Александрийскому, их окончательным итогом было достижение совершенства путем наблюдения и размышления над Природой, причинами и следствиями и живыми существами. Определение Саллюста верно. Мистерии считались средством совершенствования души, познания человеком собственного достоинства и высокого предназначения, а также собственного бессмертия и, следовательно, тесной связи со всем миром и с Богом.
Под живыми существами в действительности понимались существа незримые, то есть гении, природные силы или вестники, не принадлежащие к зримому миру, именуемому, напротив, миром кажущимся. Мысль о существовании гениев, или воплощенных природных сил, входила в священную науку посвященных, разыгрывавших в лицах сцены из мифов, посвященных этим стихиям, в своих святилищах. Она была основана на вере в провидение и опеку со стороны богов, которая была краеугольным камнем инициационного ритуала. Вселенная доверена Всевышним Богом для управления низшим гениям-посредникам, распределяющим в ней Добро и Зло в соответствующих пропорциях: таково было учение, наставление в котором проводили жрецы Мистерий Митры, демонстрировавшие кандидату гигантское яйцо, битву за которое неустанно вели между собой Ормузд и Ариман, на службе у каждого из которых состояло по двадцать четыре гения, ответственных за распределение Добра и Зла и находящихся в подчинении у шести старших богов на стороне Добра и шести — на стороне Зла.
Учение о гениях — хранителях Всевышнего Провидения — было тесно связано с Мистериями древности и одинаково принято и греками, и варварами. Плутарх говорит, что боги приказывают своим гениям-посредникам помогать людям в церемониях, которые они сочли достойными своего участия, и отмерять соответствующей мерой награды и кары людям, проводящим их. Таким образом, по теологии древних, «изобретателями» греха и зла, страданий и пороков становились именно силы, или вторичные принципы, посредники и вестники Всевышнего Бога, а не Он Сам; а эти силы могли, как и люди, быть разными по характеру и природе, то есть как добрыми, так и злыми; кто-то из них принадлежал к небесным богам, архангелам и ангелам, а кто-то — к богам подземного мира, падшим ангелам и демонам.
Во главе последних стоял их князь — Ариман, Тифон, или Шайтан — Первопринцип Зла, который вечно вносит беспорядок и горе в Природу, является главной причиной всех страданий и пороков человека на суше и на море, порождает болезни, и в конце времен понесет за все это заслуженную кару. Именно эти события, утверждает Плутарх, Исида желала видеть отраженными в Мистериях, учрежденных ею в память о своих странствиях и страданиях, проводимых ее жрецами в святилищах, одновременно поощряя посвящаемых к раздумьям и вселяя в их сердца мир и покой, несмотря на все жизненные трудности. Учение о Божественном Провидении, управляющем миром и человеком через природных гениев, или стихии, являющиеся также посредниками человека в его связи со Всевышним, было освящено Мистериями древних египтян, фригийцев, фракийцев, магов и учеников Зороастра, что явно следует из их инициационных ритуалов, в которых перемешивались праздничные и погребальные мотивы. Одним из главных уроков, который посвященные должны были извлечь из ритуала посвящения, было понятие о связи их собственных душ с Вселенской Природой; это был высочайший и возвышенный урок, возвышавший самосознание человека и указывавший ему его истинное место в материальной Вселенной.
Таким образом, глазам инициированного представала вся Вселенная во всех своих материальных проявлениях, а пещера, являвшаяся ее символом, была украшена эмблемами всех вещей, содержащихся во Вселенной. В этот мир, столь мудро организованный, являющийся местом обитания двух сил — активной и пассивной, разделенный между Светом и Тьмой, движимый живой и разумной Силой, управляемый гениями, или ангелами, царящими каждый в своей области и обладающими большей или меньшей степенью приверженности низменным принципам в зависимости от степени присутствия в них материи, — в этот мир нисходит душа, эманация вечного огня, временно изгнанная из сияющей небесной обители. Она опускается в этот мир материи, в котором вечно воюют между собой два основополагающих принципа, каждый из которых окружают свои собственные гении, — нисходит для того только, чтобы принять одну или несколько более или менее организованных телесных форм, которым суждено стать для нее тюрьмой до тех самых пор, пока она не вернется наконец к своему Истоку, по отношению к которому она находится в изгнании на протяжении всей своей жизни на Земле.
Но одно в ней осталось неизменным, дабы обеспечить ей свободное прохождение через семь планетарных врат и возвращение к Истоку. Это небесный огонь, являющийся, как говорят философы, душой мира и огня материального, вселенский принцип, пронизывающий Небеса и всё выше них, в бесконечно сияющей и неимоверно чистой сфере, — принцип, сам по себе чистый, простой и лишенный всяческих примесей, возвышенный над всем миром в своем неземном сиянии. Если какая-либо его часть нисходит на Землю (скажем, человеческая душа), она поступает так вопреки своей природе, побуждаемая неисповедимым решением высшего Разума, бесконтрольной любовью к материи, которая, собственно, и побуждает ее снизойти с небес, чтобы обрести знание того, что именно происходит в материальном мире — месте вечного конфликта Добра со Злом. Душа, простая и неделимая субстанция, являющаяся в условиях отсутствия материальных проявлений лучом Божественного Огня, источник которого — в Небесах, даже пребывая в материальном теле, постоянно стремится возвратиться к этому Истоку, и в конце концов возвращается к Нему.
Наставляя в этой идее, жрецы Мистерий стремились вернуть человеку представление о его Божественном происхождении и указать путь к возвращению его души к небесному Истоку. Великая наука, в которой они наставляли посвященных, была, в первую очередь, наукой самопознания, высокого предназначения человека в этом мире, его величия и превосходства над животными, никогда не способными обрести подобное знание, но на которых он, между тем, становится так похож, если не размышляет над своим бытием и не погружается мысленным взором в глубины собственной души.
Страдая и действуя, практикуя добродетели, почитая Бога и творя добро, душа в конце концов освобождается от оков тела и восходит по Млечному Пути, через врата Козерога¹⁵ и семь сфер в те области, откуда она вследствие многих своих прегрешений, несовершенства и низменности, была в свое время низвергнута. Таким образом, вся теория об этих сферах, их знаках и правящих ими разумах, вся система древней астрономии неразрывно были связаны с учением о душе и ее странствиях; и в таком виде они преподавались жрецами Мистерий, в наставлениях которых и получили первое развитие основополагающие принципы физики и метафизики, касающиеся бессмертия души, ее положения здесь, в материальном мире, ее предназначения и ее будущего.
Греки утверждали, что Элевсинские Мистерии были учреждены в Афинах в 1423 г. До н.э. в правление Эрехтея¹⁶. Некоторые авторы, между тем, полагают, что их учредила сама Церера; Диодор Сицилийский считает, что учредил их некий царь, пришедший в Грецию из Египта. По еще одной версии, в Греции их учредил Орфей, одновременно с Дионисийскими Мистериями, взяв за образец для вторых Мистерии Осириса, а для первых — Исиды.
Мистерии Исиды, «превращенной» здесь в Цереру, праздновались не в одних только Афинах. Беотийцы¹⁷ поклонялись Церере Великой, или Кабирийской, в священных пещерах, куда вход был закрыт для всех, кроме прошедших посвящение, а свершавшиеся там обряды и учение этих Мистерий теснейшим образом были связаны с ритуалами и учением самофракийских кабиров.
Точно так же и в Аргосе¹⁸, Фокисе, Аркадии, Ахее, Мессине¹⁹, Коринфе и многих других областях Греции праздновались разнообразные Мистерии, хотя во всех них отчетливо прослеживалось египетское происхождение, а основы учения и ритуалов были повсюду одинаковыми; Элевсинские Мистерии, пишет Павсаний, с древнейших времен во всей Греции считались настолько же превосходящими все прочие Мистерии, насколько боги превосходят героев.
Такими же были и Мистерии Доброй Богини (Bona Dea²⁰), истинное имя которой не было дозволено знать и произносить никому, как пишут и Цицерон, и Плутарх; их, по легенде, праздновали в Риме с самого дня его основания. В Мистериях этих принимали участие одни лишь женщины до тех пор, пока их тайну не нарушил Клодий²¹. Празднества проводились в Майские календы, и Плутарх пишет, что многие их церемонии напоминали Мистерии Вакха.
Мистерии Венеры и Адониса праздновались практически исключительно в Сирии и Финикии, откуда они и проникли в Грецию и на Сицилию. Венера и Астарта были великими женскими божествами Финикии, Верховным Богом которой был Геркулес, Малкарт, или Адонай. Адонай, которого греки именовали Адонисом, был возлюбленным Венеры. Когда он умер от раны в бедро, нанесенной диким вепрем во время охоты, из его крови вырос цветок анемон. Венера выпросила тело возлюбленного у Юпитера вместе с обещанием верховного бога позволить Адонису полгода проводить с Венерой на Земле, а вторые полгода — в царстве теней, обители Прозерпины; все это аллегории пребывания Солнца в течение полугода в одном полушарии и полугода — в другом. В этих Мистериях обыгрывалась и оплакивалась гибель Адониса, а завершались они празднеством по случаю его воскресения и возвращения на небо.
Иезекииль описывает празднества в честь Адониса, говоря о церемониях Таммуза (Фаммуза), ассирийского божества, которого каждый год оплакивали женщины, сидя у дверей своих жилищ. Эти Мистерии, как и другие, праздновались весной, в день Весеннего равноденствия, когда, по легенде, воскресал молодой бог; в год их учреждения Солнце (Адон, то есть Господин, или Господь) пребывало в знаке Тельца — обители Венеры. Адонис изображался с рогами, а Орфей именует его в своем гимне не иначе как «двурогим богом»; в то же время в Аргосе Вакха изображали с ногами быка.
Плутарх пишет, что Адон и Вакх считались одним и тем же богом, основывая свое утверждение на многочисленных сходствах между учениями и церемониями Мистерий этих богов.
Мистерии Вакха также назывались празднествами Сабазия, Орфея и Диониса. Среди греков они были известны с незапамятных времен, и многие полагали их учредителями самих Вакха или Орфея. Сходство церемоний, проводившихся в честь Осириса в Египте и в честь Вакха в Греции, единство мифологической традиции, повествующей об этих богах, и символы, использовавшиеся как в одной, так и в другой традиции, — все говорит в пользу общего их происхождения. И само имя Вакха, и слово «оргия», которым именовались празднества в его честь, и священные слова церемоний, — все они не греческого, а иного происхождения. Вакх был восточным богом, и его Мистерии возникли на Востоке задолго до того, как были перенесены на греческую почву. Еще в незапамятные времена ему поклонялись в Индии, Аравии и Бактрии.
В Греции ему поклонялись во время всенародных празднеств, простых и более сложных мистериальных церемоний, которые различались в разных областях страны, что вполне естественно, если принимать во внимание, что в них эти Мистерии проникали из разных стран и в разное время. Участники сложных мистериальных церемоний зачастую не имели никакого представления о значении большинства употребляемых ими слов и большинства почитаемых ими зримых символов. Например, в Мистериях Сабазия (от «Саба-Зевс» — восточного имени Верховного Бога) широко употреблялись слова «эвоэ» и «сабоэ» — совершенно очевидно не греческие; на грудь посвященному бросали золотого змея, тем самым напоминая ему миф о том, что Зевс обратился в змея, дабы соединиться с Прозерпиной и породить Вакха-Тельца; отсюда происходит и загадочная фраза, сообщаемая посвященному, гласящая, что бык породил змея, или дракона, а тот, в свою очередь, породил быка, ставшего Вакхом. Смысл ее состоял в том, что Бык (Телец, открывавший в то время зодиакальный цикл в день Весеннего равноденствия, в каковом знаке в тот день пребывало Солнце, изображавшееся в виде самого этого знака и бывшее Вакхом, Дионисом, Саба-Зевсом, Осирисом и т. д.) и Змей — другое созвездие — так взаимно расположены на небосклоне, что когда восходит один из них, другой опускается за горизонт, и наоборот.
Змей был одним из основных символов Мистерий Вакха. Посвящаемые брали их в руки, как на изображении Офиука²² на небесной сфере, одновременно с ними это делал орфеотелест²³ жрец, проводивший очищение кандидатов, и все восклицали, как Эсхин²⁴, возглавляющий в произведении Демосфена процессию женщин, которых его матери предстояло посвятить в Мистерии: «Эвоэ/ Сабоэ/ Хайе Аттэ, Аттэ Хайе/».
Посвященные в эти таинства сохранили церемонии и ритуал, которые, по всем признакам, относятся к древнейшим временам, к обычаям первых людей на Земле. Там следовали правилам, установленным Пифагором. Как и египтяне, полагавшие шерсть нечистой, посвященные в эти Мистерии не хоронили своих покойников в шерстяных одеждах. Они воздерживались от кровавых жертвоприношений; они даже питались только растительной и минеральной пищей. Всем своим поведением они подражали последователям медитативных сект Востока, тем самым стремясь приблизиться своей жизнью к первым людям Земли, жившим — кроме случаев совершения преступлений и природных катаклизмов, — в полном покое и совершенном мире. Одним из главных преимуществ, которые получал посвященный после инициации в эти Мистерии, было воссоединение с богами путем очищения души от всех страстей, лишающих радости, замутняющих потоки божественного Света, устремленные к каждой душе, готовой принять его. Одна из степеней посвящения в эти таинства требовала от посвященного сперва обрести божественное Откровение. Посвященные в Мистерии Агнца во фригийской Пепузе также должны были в обязательном порядке обретать божественное Откровение и пророчествовать; считалось, что посредством этих церемоний душа, очищенная от всякой нечистоты, обретала способность лицезреть богов не только в новой жизни после физической смерти, но и в земной жизни.
Священные врата храмов, в которых проходило посвящение в эти Мистерии, отворялись только раз в год и только для посвященных: ни один профан никогда не проникал в них. Ночь набрасывала свое покрывало на справление священных Мистерий, раскрыть таинства которых нельзя было никому в мире. Там разыгрывались живые картины страданий Вакха, который, подобно Осирису, погиб, снизошел в Ад, а потом воскрес к новой жизни; каждый посвященный получал кусок сырого мяса, которое съедал в память о гибели своего бога, растерзанного на куски титанами.
Эти Мистерии праздновались в день Весеннего равноденствия. Главным их символом была эмблема плодородия, живительной энергии и порождающей силы Божества. Посвященные были увенчаны гирляндами из миртовых и лавровых листьев.
Перед посвящением в Мистерии аспирант в течение трех дней и трех ночей пребывал в полной тьме и страхе; после этого его заставляли принять участие в церемонии αφανισμος (афанизма), символизировавшей смерть Вакха — того же самого мифологического персонажа, что и Осирис. Сначала его запирали в маленькой и темной келье, в которой ему предстояло серьезно поразмыслить над тем, что он собрался предпринять; он должен был внутренне приготовиться к обретению древнейших истин и откровений первобытных теологии и философии. Это была его символическая смерть, после которой он становился основным действующим лицом церемонии собственного воскресения к новой жизни, после которой его начинали именовать διφνης (дифнесом), то есть дважды рожденным. Еще пока он пребывал в запертой келье, до его слуха доносился звук разыгрываемых жрецами сцен погони Тифона за мертвым телом Осириса и спасения последнего Реей, или Исидой; посвященные громогласно выкликали древние санскритские имена божеств. Затем объявлялось, что тело найдено; и кандидата тут же выпускали на волю, окруженного танцующей и радостно поющей и кричащей толпой посвященных.
После этого его проводили по символическим Элизию и Аду. «Затем, — пишет древний автор, — их развлекали пением гимнов и танцами, им сообщали возвышенное учение священной науки и показывали удивительные и поучительные картины. Теперь, когда они были посвящены и тем обрели совершенство, они становились СВОБОДНЫ, и ничто более не стесняло их волю; они бывали увенчаны венками триумфаторов, они ходили, где хотели, в обители чистых и совершенных, беседовали со святыми мудрецами и радовались священным Мистериям, сами будучи чисты и достойны участия в них». Их обучали происхождению и цели Мистерий, опознавательным знакам и словам. Они получали звание эпоптов, которым были ведомы истинная природа и свойства Божества и наука о Жизни Грядущей; их знакомили с учением о единстве и истинных свойствах Великого Строителя Вселенной и истинном значении древних мифов и притч, якобы повествующих о многочисленных языческих божествах; им помогали усвоить великую изначальную формулу: «Зевс есть изначальный Источник всех вещей; Он есть ЕДИНЫЙ Бог, ЕДИНАЯ Сила и ЕДИНЫЙ Закон для всех и вся». Затем им предлагали толкование всех окружавших их многочисленных символов и эмблем, а потом отпускали, напутствуя словами «κογξ» (конгс) и «μπαξ» (омпакс), иначе говоря, варварски искаженной санскритской формулой «Канска Ом Пангска», то есть «Молим Бога о молчании», или «Молитесь Богу в тишине».
Среди множества символов этих Мистерий выделялся посох Вакха, который он, по легенде, однажды бросил на землю, и тот превратился в змея; в другой раз он ударил им в берега рек Оронт²⁵ и Гидасп²⁶, — и воды их расступились, а он прошел между ними сухим. Воду в ходе церемонии добывали, высекая ее этим посохом из скалы. Вакханцы увенчивали свои головы змеями, носили их в руках, в корзинах и вазах, а по обретении (ευρησις — «эурез») тела Осириса бросали живую змею на грудь посвящаемому.
Фригийские Мистерии Атиса и его возлюбленной Кибелы и внешне и внутренне, очень напоминали Мистерии Осириса и Исиды, Адониса, Вакха. Повсеместно признается их азиатское происхождение, хотя Фригия зачастую оспаривала эту версию, стремясь вырвать пальму первенства у Египта. Фригийцы в большей степени, чем все остальные народы, смешивали ритуальные аллегории с истинным учением мистериальной религии, порождая множество дополнительных мифов и притч; поэтому даже внутри одной страны традиции поклонения Атису и Кибеле, по общему мнению, исконным божествам Фригии, различались кардинальным образом от области к области. Насколько можно судить по трудам Юлия Фирмика, в этих Мистериях в аллегорической форме представлялись природные явления, а их священная история была повествованием о природных силах и их взаимодействии в материальном мире.
Мистерии открывались в дни равноденствий жалобными криками, плачем, воплями и траурными церемониями в память о погибшем Атисе, а венчали их торжества в честь его воскресения.
Мы не будем приводить здесь различные версии легенды о гибели и воскресении Атиса и о его возлюбленной Кибеле, пересказываемые Юлием Фирмиком, Диодором, Арнобием²⁷, Лактанцием, Сервием, Блаженным Августином и Павсанием. Достаточно будет привести здесь основные события легенды.
Кибела, фригийская княжна, изобретшая музыкальные инструменты и танцы, влюбилась в молодого красавца Атиса; впоследствии или он сам в припадке помешательства оскопил себя, или это сделала с ним она в припадке ревности; потом он умер, а затем воскрес, как Адонис. В общем и целом, это та же самая финикийская история о страданиях солнечного бога, только пересказанная другими словами, при помощи иных символов и иных имен.
Кибеле поклонялись в Сирии под именем Реи. Лукиан²⁸ пишет, что сам лидийский Атис построил первый храм в ее честь и учредил ее Мистерии в Сирии. Имя Реи также можно обнаружить в трудах древнего финикийского философа-космолога Санхониафона. Именно Атис Лидийский, продолжает Лукиан, учредил после своего оскопления Мистерии Реи и научил народы Сирии, Лидии и Самофракии соответствующим церемониям. Рея²⁹, как и Кибела, чаще всего изображалась на колеснице, влекомой львами, увенчанная цветами и с барабаном в руках. По Варрону, Кибела была богиней земли. Ее образ послужил основой для создания образов Венеры, Минервы и Селены (Луны), Дианы, Немезиды³⁰ и фурий; она была украшена драгоценными камнями, а ее старший жрец облачался в пурпурную мантию и золотую тиару.
Также в день Весеннего равноденствия устраивались великие празднества в честь сирийской Великой Богини и римской Матери Богов. Тогда же праздновались и Мистерии Атиса, в ходе которых посвященных наставляли в обоснованности их надежд на вознаграждение после физической смерти; им рассказывали о бегстве Атиса от ревнивого гнева Кибелы, о том, как он скрывался в пещере высоко в горах и как он в припадке безумия оскопил сам себя; жрецы Атиса повторяли вслед за ним этот ужасный ритуал. Представление страстей Атиса продолжалось в течение трех дней; первый проходил в стонах и плаче, а потом начиналось радостное празднество, во время которого, по словам Макробия, осуществлялось поклонение Солнцу под именем Атиса. Все церемонии носили аллегорический характер, и некоторые из них, по мнению императора Юлиана, можно было как-то объяснить, а остальные навечно остались покрытыми пеленой таинственности. Таким образом, символы пережили свои толкования, как часто случалось и в масонстве; на место утраченных толкований Невежество и Суеверие не замедлили предложить новые, изобретенные самостоятельно.
По другой легенде, пересказанной Павсанием, Атис, подобно Адонису, погибает от раны, нанесенной ему во время охоты диким вепрем в детородные органы. Что примечательно, практически все легенды о солнечном боге заканчиваются именно таким его ранением. Атису была посвящена сосна, под которой, в соответствии с легендой, он умер; ее изображали на памятниках, посвященных этому богу, вместе с быком и бараном, первый из которых был знаком Солнца, а второй — Луны.